Я дико вращал глазами.
Что такое? набычился однокашник.
Извини, друган, я все выпил.
Скрысятничал, негодяй! Ерофей с хряском ударил меня по носу. Густая кровь хлынула на крахмальную рубаху.
И вот теперь он стоит предо мной. 20 лет спустя. Кажется, так у Дюма-отца? Полысевший. Обрюзгший. Бухой. Живая легенда российской изящной словесности.
Какими судьбами? повторил я вопрос Ерофея. Дело есть На сто миллионов.
Дело? Обожаю дела! Давай, для начала накатим?! Жаль нету перуанского рома «Черная смерть». Помнишь, как ты мою бутылочку приговорил. Засранец ты был еще тот!
Помню, Ерофей
Ну, накатим?
Извини, по утрам я не пью.
Проехали Что за дело?
Знаешь, а ведь именно ты мне можешь помочь!
Он! несказанно оживился Горбунок.
Святые угодники! Мать Тереза! А зебра-то говорящая? За это надо всенепременно дернуть.
Рука из свиты тотчас налила ему стопарь беленькой до мениска.
Ты очень выручишь меня, продолжал я, если придешь на мою свадьбу. В ресторан «Африка», что в Перово.
Не вопрос. Кого берешь в жены?
Смерть, Ерофей. Матушку Смерть
3.
Потом мы сидели на лавочке, под раскидистой липой. Я Ерофею все поведал.
Великолепная хохма! возликовал Мафусаилов. Могу написать новый шедевр, почище «Гусь-Хрустального». А назвать его смачно «Матушка Смерть». Это же моя магистральная тема. Как это еще критики не просекли, не прочухали? Я всю жизнь хожу по лезвию бритвы
Как ты, бродяга, живешь? спросил я Ерофея с неподдельной нежностью.
Возле «Белого дома», торцом к нему, огромное строение знаешь? С рекламой на крыше женских прокладок. Так вот там мой целый этаж. Бляди, бомжи, журналисты Кого только нет! Каждой твари по паре. Я ведь живу в гуще народа. Не чураюсь его.
Слушай, а кого можно было б на свадьбу еще пригласить?
Да, Зойку Сукову! Суперзвезду нашей российской эстрады. Соседка моя, по дому. Помнишь, она на тебя в детстве круто запала?
Теперь, небось, забурела? На козе не подъедешь.
Подъедешь! Хотя у нее целых два этажа. Из окон ее можно видеть кабинет премьер-министра.
Непременно заглянем, заржал Горбунок.
Ерофеич в бутылку пива плеснул «Столичной». Поболтал. С глумливой улыбочкой из горла высосал. Оттер губы.
Может, тебе тормознуть? горестно взглянул я на Ерофея. Ведь, как пес, помрешь под забором.
Однокашник от души рассмеялся:
И правильно сделаю! Ведь я легенда. Значит, и моя кончина должна быть легендарной. В народном мэйнстриме.
Как сказал поэт, в гости к богу не бывает опозданий, джинн сосредоточенно шмалил беломорину.
Ерофей толкнул Ваню в плечо:
А ты, приятель, сразу видно плоть от плоти народа. Ватник, треух, «Беломор» Ценю! Накати водяры, чтобы не потерять стиля!
Благодарствуем, почему-то по-старорежимному отреагировал джинн.
Когда уйдем со школьного двора заорал субъект с порепанной мордой. Он был уже пьян до безобразия.
Под звуки нестареющего вальса подхватил Ерофей, вдруг перекинулся через спинку лавки и стал бурно блевать.
Первая стадия! заволновалась свита.
А какая вторая? в свою очередь запаниковал Горбунок.
Отрубится
Слова соратников тотчас подтвердились. Ерофей рухнул с лавки. Подельники его бережно подняли и трепетно понесли к сердцу столицы.
Ну, что будем теперь делать? нахмурился джинн.
Двинем к Зое Суковой, почесал я затылок.
Торопиться не надо стратегически мотнул хвостом Горбунок. Давайте, сначала вспомним, что мы знаем о Зое? А Ерофея, когда он протрезвиться, найдем легко. Ориентир имеется.
Ваня залихватски сбил набок треух:
Так Зоя Зоя Сукова Десяток пластических операций. Типа, как у Майкла Джексона. Только удачных.
Что еще? зебра порыла копытцем.
Тут уже вскинулся я:
Живет в зеркальной квартире. Зеркала повсюду. На стенах, потолке, на полу. Уж очень обожает себя созерцать
Эгоцентричка хренова! хрюкнул Горбунок.
Ну что, двинули? встал я с лавки. Запах блевотины классика меня достал.
В путь! дисконтом пропели друзья.
4.
Когда мы подошли к желтому зданию, бочком располагающемуся к дому Правительства, то увидели разгоряченную тысячную толпу. В руках плакаты, флаги, боевые штандарты, цветные воздушные шарики с портретом Зои Суковой.