После развода, мы, каждый со своими рабочими принадлежностями, загрузились в машину и поехали в район.
Моим первым самостоятельным выездом стало изнасилование в салоне автомобиля. Лукас предложил поехать вместе со мной, на что я радостно согласилась. Позже он объяснил, что не хотел, чтобы бы я на месте происшествия изъяла весь автомобиль целиком. На второе и все последующее происшествия я выезжала уже самостоятельно.
Сутки работаешь трое дома. Если ночь была спокойной, значит, повезло, а вот если всю ночь приходились ездить по району, то потом сутки нужно было отсыпаться.
Основными происшествиями были кражи из садовых домиков, дачники в сезон перевозили пожитки на лето и регулярно посещали свои владения, а пожитки, в свою очередь, регулярно пропадали.
Садовые домики были хуже чумы, их было огромное количество в Вильнюсском районе и из них регулярно пропадало немыслимое количество вещей. В первую очередь, металл: алюминиевая посуда, медные провода, затем бытовая техника, плитки, телевизоры, обогреватели. Многие вызывали полицию даже из-за консервной банки или самодельной удочки, так как для многих пенсионеров это был способ развлечь себя.
Мы понимали, что люди хотят заявить о проблеме, и уже сам факт того, что кто-то залез в твой домик, очень и очень неприятен. Мы не имели права, ни гражданского, ни морального, говорить людям, что вы попросту теряете и свое, и наше время. Никто не будет искать вашу консервную банку или алюминиевую ложку, как бы обидно вам ни было. Никто не заменит вам сломанный замок. Прежде всего, потому, что это в любом случае нереально. Количество уголовных дел, количество времени на его расследование и количество людей, которые этим занимались, было не соотносимо и иррационально.
Во-вторых, потому, что психология обычного государственного чиновника состоит в том, чтобы сделать как можно меньше за полученную стабильную зарплату. Если мне не чем будет заняться, я выпью кофе, мне не придет в голову: «А теперь я займусь поиском самодельной удочки пенсионера Васечкина».
И мы принимали и принимали бесконечные заявления о пропаже вилок, ложек, удочек, банок с вареньем. Очень часто основной ущерб составлял сломанный дверной замок. Принимали и осознавали всю бессмысленность совершаемых нами действий.
Потерпевшие даже и представить себе не могли, как работает бюрократическая машина дальше. Дознаватели и следователи выше головы загруженные папочками с подобными заявлениями. И с трудом успевали, даже формально, соблюсти процедуру сбора нужных бумажек и отправить их в архив. Комиссариат работал почти как ткацкая фабрика. Только здесь производили аккуратные папочки. И в этом не было вины работников они физически, в отведенные им сроки, могли только прошивать папочки, не более.
Нравится ли тебе здесь работать?
Этот вопрос мне задал старший комиссар, когда закончился испытательный срок в три месяца. Не смотря на то, что мне было уже девятнадцать лет, меня нельзя было назвать взрослым и зрелым человеком. Тем, у кого есть какие-то планы на жизнь, карьерные ожидания, стремления. Почему я оказалась здесь? Потому что преподаватель фотошколы предложил мне попробовать трудоустроиться в полицию и порекомендовал меня.
Потом Игорь предложил из фотолаборантки перейти на аттестованную должность полицейского. А я соглашалась, потому что своих сформулированных желаний у меня не было. Я не видела общей картины, открывавшейся предо мной во взрослой жизни, я не выбирала, я плыла по течению и оно меня куда-то выносило.
У меня даже мысли не возникало, что я могу выбирать, что я могу управлять своей лодкой. Я не могла, у меня не было весел. Сейчас меня прибило к этому берегу, и я с любопытством наблюдала за происходящим.
Поэтому вопрос Бугаевского застал меня врасплох. Я ожидала, что это он выбирает, и вынесет свой вердикт, что произойдет со мной дальше. Но так как вопрос был задан, я честно задумалась, а нравится ли мне здесь?
И так же наивно-честно ответила: «Вообще-то, не очень». И в пояснение своего «не очень» выдала что-то совершенно невразумительное, мол, странно тут все, непонятно. Оба начальника смотрели на меня как на умалишенную. Они оба ожидали получить стандартный ответ на стандартный вопрос.
Бугаевский был тертый калач, такого не смутишь и не проведешь. Он очень быстро отреагировал на ситуацию, с выгодой для себя. У него-то как раз были весла, и он четко представлял, куда ему надо. Ну что ж, Петрова, тогда поработай еще три месяца на испытательном сроке, подумай, осмотрись, соберись и через три месяца встретимся опять. И прочитал мне напутственную лекцию для молодого бойца.