Все происходящее становилось слишком явственным примером кабинетной истерии, когда менее чем за сутки, навоображав себе невесть что в отрыве от реального положения вещей, и Дондик, и, очевидно, Председатель прошли путь от относительно спокойного восприятия необходимости полетных карт для пилотов до откровенно унизительной для всех крикливой и бессмысленной ругани.
- А что это ты на нас кричишь, капитан? Или тебе лавры Сталина, Жданова и Хрущева покоя не дают?
- Что?
Ростик встал, посмотрел на присмиревших ребят. И вдруг даже под этой внешней покорностью отчетливо увидел пробуждающийся гнев. И понимание, что унижение, на которое их сюда привели, не такая уж неизбежная и обязательная вещь, как на далекой Земле.
- Пошли, ребята. Пусть этот... капитан прежде сообразит, что все, к кому эти карты могут попасть, уже сорок раз проверили, где находится город и кто в нем обитает. А потом поучится достойно вести себя.
- Да как ты смеешь, мальчишка?..
- Как ты, офицер, которого я уважать начал, можешь орать, как базарная торговка?!
Больше Ростик даже не оборачивался. Он вышел и так хлопнул дверью, что чуть не пришиб последовавшего за ним Антона.
По дороге на аэродром Ким вдруг развеселился:
- Нет, Рост, что хочешь говори, а с нервами у тебя не в порядке.
- Это почему же?
- Это капитан, он к Председателю без стука...
- Если Председатель не поглупел, то сумеет во всем разобраться. А если не сумеет... Тогда и другого найти можно.
- Ого! - сказал Ким.
- Так это же политика, - заметил Антон.
- Ну и что? Ну, политика? - Ростик покрутил головой. - Вы поймите, лопухи, мы им нужны больше, чем они нам. Вся эта политическая кодла, если что-то не так сделает... Я первый в набат ударю.
- Запретят они тебе летать, - вдруг погрустнел Ким, - и узнаешь, что они за кодла.
- А о набате - так они и дали тебе ударить!
- И все равно не позволю, чтобы всякий чекистский жлоб на меня орал с идиотскими претензиями... Ведь идиотские же претензии?
Они прошли сотню шагов молча. Ребята взвешивали, насколько прав был капитан, а потом, кажется, постарались понять, что имел в виду Ростик, когда говорил о том, что дварам известно о Боловске. Наконец Ким кивнул:
- Да, наверное, идиотское требование. Но и карты идиотские, без компасов, без надежных промеров расстояния, с какими-то закорючками вместо условных обозначений... Это не карты, конечно.
И все-таки первое, что на аэродроме сделал Ким, - рассказал о полученном нагоняе Серегину, а потом выложил на стол командной вышки свою карту, которую по примеру истребителей носил в сапоге, а не в планшетке,
- Все, кажется, по этим бумажкам мы отлетались. Попробуем, как будет без них. Но если хоть с одним из нас что-то случится, я... - Он опустил голову, постоял, пошел к двери.
- Погоди, - Серегин, казалось, абсолютно не был расстроен какими-то там нагоняями или ссорами с капитаном. - Начальство не хочет - ладно, сотрем мы с карт город. Все оставим, а это уберем. И будут у тебя и карты и курсы, какие сам проложишь. А условных обозначений... Так ты же их сам рисуешь, вот и подучись, постарайся, чтобы похоже было на инструмент, а не на... кабацкую вывеску. - Рассудительный, почти умиротворенный тон мигом сделал все происшедшее неважным и далеким. Но Серегин не унимался: - И знаешь, я тут подумал ночью. Лучше тебе будет отправиться на этот раз... с Коромыслом.
Последнюю фразочку он произнес прямо как подарок. А Ким от удивления головой покрутил. Антон обрадовался еще больше:
- Коромысло? Вот это да! Он же в дальние походы не ходит, как тебе удалось?
- Я ему сказал, - Серегин хитро посмотрел из-под кустистых бровей, - что у него будет возможность назвать что-нибудь таким именем, каким ему захочется.
- А если он захочет дваров назвать коромыслами? Нам так и придется их величать? - с тревогой спросил Антон. - Сам знаешь, какой он упрямый.
- Неизвестный объект, - проговорил Серегин со значением. - И только один. Ну, идите, и так четверть дня, считай, потеряли
Они вышли.