Уже на самом первом пункте «возраст» Лиза задумалась. Она встретила его, когда ему было 29 лет. По современным меркам его нельзя было отнести к зрелым мужчинам, как и к юным. Однако среди своего поколения Симон невыгодно выделялся: когда они ходили с гладкой кожей, резкими чертами лица, с естественным цветом волос и спортивными телами, ему приходилось щеголять с начинавшейся сединой и первыми морщинами возле рта и глаз признаки того, что он довольно часто улыбался во все 32 зуба.
Неприятно смотреть на людей, которые идут против природы любыми способами. К тому же, я совершенно не переживаю из-за внешних изменений. Это всего лишь наружная оболочка. Главное, что внутри.
«Если бы только внешних», с горечью добавила Лиза, обдумывая, что написать в важном пункте. Хотя не важных здесь и не было, в чём ей пришлось убедиться потом.
Затем он предстал перед её глазами в более молодом возрасте. Полгода назад, находясь в квартире Симона после трудного дня в Академии, Лиза заметила редкий в наше время бумажный толстый альбом на полке шкафа. Он лежал рядом с проигрывателем, и она предположила, что ранее Симон рассматривал его, а затем положил не туда, где он лежал скрытым от посторонних глаз.
Пока Симон разрезал лазанью блюдо, которое ему удавалось на отлично, она бесшумно прошагала по гостиной к шкафу. Взяв в руки неожиданную находку, она едва не уронила из-за ощутимого веса. «Держать теоретическое орудие убийства не самое разумное решение, Симон!» отметила про себя Лиза, возвращаясь к дивану.
Когда она листала находку без его ведома, то едва сдерживалась от нахлынувших чувств. Он ей и так безумно нравился, но от старых фотографий окончательно захватило дух. Под каждым фото стояла дата, написанная от руки синей шариковой ручкой, и Лизе не стоило больших умственных усилий догадаться, сколько ему было тут или там. Сильнее всего привлекло внимание фото, где ему был 21 год. Парень, которому ещё предстояло разочароваться в жизни, но на фото он широко улыбался, обнимая других парней. Судя по настроению снимков, дело происходило на вечеринке. Бутылки, веселящиеся девушки, полутемнота Так сложно поверить, что беззаботный парень на фото и мужчина, любящий колдовать на кухне один и тот же человек.
Что ты там высматриваешь? услышала она за спиной его голос; помимо этого по комнате распространялся дразнящий аппетит аромат. Лиза тут же захлопнула альбом, стыдясь того, что взяла его без спроса. Правда, он не выражал возмущения, только обескураженность, стоя с двумя тарелками.
Да так, увидела на полке и Прости. Смущённо ответила Лиза и добавила, надеясь сгладить положение. Пахнет очень вкусно.
За что ты просишь прощения? И спасибо, правда, я ещё не пробовал. Так что, может быть, запах не оправдает надежд. Симон сел рядом с ней, поставив тарелки на стол и затем бережно забирая из её рук альбом.
Ну, я взяла, не спросив твоего разрешения. Лиза чувствовала себя беспросветной дурочкой, заливаясь краской.
Симон раскрыл альбом на середине. Отсюда на него глядел он сам, его руки держали ребёнка не более двух-трёх лет. Лиза не успела дойти до этого фото, и теперь она впервые видела этого малыша. С одной стороны, она находила зрелище милым, а с другой неприятный укол где-то внутри от догадки, кем мог приходиться ребёнок Симону.
Ерунда, у меня нет от тебя никаких секретов.
То, как Симон смотрел на малыша, подтвердило предположение, превратившееся в червоточинку. Замечая фотографии из прошлого со семьёй, Лиза стала ревновать вопреки своим убеждениям, что было того не воротить, и переживать совершенно не о чём. Ей не хватило слов, и она сидела и молча вместе с ним рассматривала снимки. Наконец Симон снова прервал молчание, не допустив мысли, что только что мучил рядом сидящего человека.
Ты, наверное, считаешь меня старомодным?
Лиза пожала плечами и потянулась за тарелкой.
Давай есть, уж больно я проголодалась.
Вот из таких дней творятся воспоминания. Лизе сейчас стало смешно, что она могла ревновать Симона к сыну. Благо, ей хватило ума не показывать свои эмоции.
Другие пункты относительно пожеланий поражали Лизу: они касались пищевых предпочтений, жизненных интересов, способности к деторождению. Последнее особенно заставила её задуматься. Хотела ли она детей? Она не могла себе ответить. Они с Симоном даже не обсуждали эту тему.