07 декабря, Куйбышев, РСФСР
Известие об обнаружении Смагина, объявленного накануне во всесоюзный розыск, пришло из далекого Куйбышева. А вернее, из маленького городка под Куйбышевом, который назывался Чапаевск. Путевой обходчик заметил в стоявшей на тупиковом пути электричке какое-то странное движение. Сунулся туда и обнаружил висящий в петле труп. Прибежавшие на его зов сотрудники линейного отдела быстренько сверили его с недавно пришедшей из Фрунзе ориентировкой благо, на ней был уже не фоторобот, а полноценная фотография, сделанная незадолго до его исчезновения, из домашнего архива. Совпадение обнаружилось по 9 точкам из 10. Оставалось только информировать об этом Прокуратуру СССР и ждать приезда Колесниченко и Бобкова, срочно командированных к месту обнаружения трупа, чтобы, так сказать, на месте все проверить. Вполне возможно, что самоубийство было лишь инсценировкой, к которой прибегли истинные заказчики преступления, чтобы замести следы.
Бобков с корабля на бал отправился на станцию все-таки, его основные функции были криминалистические, ему важно было осмотреть следы и проверить их фиксацию местными службами. Колесниченко же посетил начальника ГУВД Куйбышевского облисполкома генерала Степанова. Тот сам накануне звонил ему и просил приехать, чтобы отчитаться о проведенной сотрудниками милиции работе. В двух словах Степанов описал ему историю обнаружения трупа, сообщил о найденной рядом с ним предсмертной записке со словами: «Я буду убивать киргизов, где бы они мне ни попались».
А где сейчас эта записка?
На месте осталась. Я распорядился ее сохранить, чтобы, так сказать, в первозданном виде передать вашим экспертам. Думаю, там будет экспертиза не только по почерку Но суть не в ней. Мы там еще кое-что нашли.
Что же?
Вместо ответа генерал извлек из сейфа пластиковый пакет, в котором была аккуратно запечатана маленькая брошюрка. На бумажной обложке был нарисован типографским способом герб Киргизии, а под ним на двух языках русском и киргизском красовался заголовок: «Памятка депутата Верховного Совета Киргизской ССР».
Вот. При трупе было. Там содержатся адреса и прочие персональные данные всей верхушки Киргизии.
Неудивительно, ведь Смагина мы подозревали в убийстве Ибраимова. Понятно теперь, откуда он получал информацию о своей будущей жертве.
Генерал смотрел на следователя как-то заговорщицки.
Это само собой, но тут есть одна деталь, как мне кажется, важная, которой я хотел поделиться лично с вами.
Почему со мной?
Потому что я генерал МВД. И генералу КГБ не могу доверять по определению.
Разумное объяснение, улыбнулся Колесниченко. Так что это за деталь?
Вот.
Генерал открыл форзац книжки и обратил внимание следователя на библиотечный штамп. На нем был какой-то неразборчивый, стершийся от времени герб, а внизу надпись: «Бутун дунё пролетарлари, бирлашингиз! Государственная библиотека ЦК Коммунистической партии Узбекистана, г. Ташкент».
Что это значит?
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Я не об этом.
А! Это значит, что книжку он получил в Госбиблиотеке ЦК партии совсем другой страны, в Ташкенте. Вам не кажется это странным?..
«Рашидов. Яхъяев. Точно. Андропов был прав. Надо срочно информировать его о нашей находке!»
Кажется. Я незамедлительно доложу о вашей находке в центр. А вам могу сказать спасибо за то, что сохранили ее для меня
«Да, всякое могло бы случиться, попади она к Бобкову предвижу, что, после всего, увиденного в Чолпон-Ате, ему, как человеку осторожному, сей вещдок может не понравиться. Надо срочно его найти!»
Диалог Колесниченко и Бобкова состоялся в здании областного КГБ, где генерал едва ли не грудью защищал телефон спецсвязи, по которому следователь тщетно пытался созвониться с Андроповым, чтобы доложить ему о находке.
После всего того, что я тебе рассказал, ты все еще хочешь обнародовать записку и эту злосчастную книжонку? Сделать их достоянием гласности? Ведь в республике обо всем узнают, и тогда народных волнений точно не избежать. Представляешь, что начнется, если в приграничной с Китаем национальной республике, произойдет эдакий информационный взрыв? Сколько русских могут пострадать? А киргизов? Ведь придется вводить там чрезвычайное положение, может быть, даже вводить войска!