*На жаркой вавилонской земле, непригодной для пышной растительности, царь Навуходоносор создал висячие сады Семирамиды (7 в. до н. э.). Они были предназначены для своей возлюбленной Аматис. Почему сады названы в честь другой царицы Семирамиды, жившей прибл. 200 лет назад до появления садов, остаётся загадкой. Именно по этой причине в стихотворении появился образ праправнучки.
Предчувствие
Времени нет оно зачерствело и раскрошилось.
Я ускользаю сквозь сон в неизведанный Атман.
Знаешь, в космических далях есть и любовь, и милость,
И совсем не тянет вернуться к Земле обратно.
Там другой мир он вечен, велик и чуден,
А километры условная мера, и только.
Но стоит замешкаться, как сносит возвратом «в люди!»,
Минуты впиваются тысячами осколков
Там же благая сила и смерть ничего не значит.
Там ничего не ждёшь, не ищешь очаг и крышу.
И каждый раз полёты становятся легче, ярче
Мне только страшно, что больше тебя не услышу.
Маки
Идёт гроза, и маки на лугу
поникли от свинцовых капель ливня.
Чтобы спастись от доли незавидной,
согнули шеи тонкие в дугу.
Несносный дождь по венчикам цветов
выстукивает мрачные миноры:
с надменностью, с ворчанием, со вздором
и даже на разбой идти готов!
А тучи, всемогуществом грозясь,
огнём сверкают яростно и властно
и, сотрясая воздух громогласно,
растрачивают свой боезапас.
Мелькают стрелы может, и меня
пронзили бы, не спрячься я под кровлю.
А у самой застыло комом в горле:
какая же покорная Земля!
Не спорит за удел своих детей
ей всё равно, кому там счастья мало
Не всем даётся жизнь начать сначала,
а кто-то будет новых ждать дождей
Но как бы не глумились небеса,
разгонит ветер шумную ораву,
заблещет солнце, и в промокших травах
вновь заалеют маки-паруса.
Зарисовка декабрьской ночи
Простыла По улицам нынче гуляет декабрь,
морозною стужей рисует на окнах картины.
Медяшку-Луну подбросил в небесный алтарь,
она же увязла в заснеженной кроне осины.
И смотрит в окно мне, где кактус ушастым пятном
на матовом тюле сподобился дымчатой кошке
хитрит, да и ладно!.. А я расскажу ей о том,
что с ней хорошо, хоть этот спектакль понарошку.
Но та затаилась ей зритель не нужен совсем,
следит за часами за тонкими крыльями стрелок.
Ей ближе охота, а я ем малиновый джем
И хочется спать, ведь полночь уже перезрела.
Когда мне грустно
Когда мне грустно,
я смотрю в окно.
И хоть давно за ним пейзаж знакомый,
всегда найдётся на небесном склоне
от скучных мыслей
сказка-полотно.
То может быть
корабль из облаков,
где капитан багряный лучик солнца,
он освещает путь и не прогнётся
под властным гнётом
тысячи ветров.
И даже если
за окном туман,
в нём непременно где-то бродит ёжик.
Он скажет мне: печалиться негоже
ведь счастья больше,
чем душевных ран.
Не покорить тоской
вершины гор,
не бороздить космические дали
У жизни ты в божественном начале
так будь же ей ты
верный дирижёр!
Желанный сюжет
Любовь превращает зиму в лето,
Любовь дарит свет.
Он делает важным, могучим, заметным
Желанный сюжет.
Разбуженной страсти пылко, тонко
Звенит тетива.
Взаимные чувства стрелой ангелёнка
Сплелись в кружева.
Завоет ли вьюга в стылый вечер,
А в сердце рекой
Струится парная молочная млечность
Блаженный покой.
Любовь превращает зиму в лето
Свежа, как женьшень!
И хочется верить, отменят поэты
Снегурочкин день.
Проводы
Тучное, низкое небо над городом
слёзы роняет дождями досужими.
Ветры расправили длинные бороды,
в редких прохожих швыряются стужею.
Лавки пустуют. По узеньким улочкам
рябью тревожно волнуются лужицы.
Осень разлюблена. Осень измучена.
Больше не светится. Больше не кружится.
Быстро темнеет, и нет благосклонности
ночь надвигается вязкою сажею.
Я лишь вдыхаю с уместной покорностью:
что-то уходит
И, кажется, важное.