Валерий Красовский - Лирический вернисаж, или Рисунки словом стр 10.

Везде кульбабы, да кульбабы
А чем цветок скажите плох?
Дождь, морося, на гряды капал,
И зло смотрел чертополох.

Непримиримое сраженье
Давно повел за поле он,
Едва осуществит вторженье 
Его вышвыривают вон.

И с нескрываемой досадой
Он окопался у межи
А дождь рассеялся по саду
И землю влагой освежил.

На проводах, как узелки, пичуги.
В разгаре торопливая страда.
Узоры на траве лучистых кружев
И даль небес лазурна и чиста.

На сжатом поле повсеместно скирды,
А между ними желтая стерня.
И августа задумчивые виды
Уже зовут в осеннее меня.

Прощалась роща с сентябрем,
С его последнею декадой,
А жизнь опять вопрос ребром
Многострадального Адама.

Сюжеты радости и драм
Неистощимы на нюансы,
Но, как и прежде, к чувствам дам
Взывает музыка и стансы.

А как приятны им цветы!
А бриллиантов переливы?!
В итоге  лишь одни мечты
Да песен старые мотивы.

***
В каком-то радостном экстазе
Багрянцы светятся, горят.
Кружась, ложился тихо наземь
Печальной осени наряд.

Я был влюблен до восхищенья!
Меня влекли твои глаза;
И мнилось в мелочи значенье
Как в тучке маленькой гроза.

Сгорало быстро лето бабье
Подобно хворосту в костре
Жаль, вскоре был наш сад ограблен
Разгульной бурей в октябре.

Ни осень, ни зима  ничья.
И лишь однажды принародно
Мороз журчание ручья
Пресек тирадою холодной.

Как будто прячась и таясь,
Без ощущения отрады,
Плодя дорог грунтовых грязь,
Тянулись хмурые декады.

В благоприятный ночи час,
Определив ориентиры
И подвезя боезапас,
Ударят снежные мортиры.

Мерцаньем трепетным надежды
Привычно тешится душа;
Ушло таинственное нечто,
Листвой осеннею шурша.

Задумчив сад опустошенный;
На гладь зеркального пруда
Из высей неба окрыленных
Взглянула робкая звезда.

Неугомонного круженья
Прощальный продолжался бал,
Я снова жаждал обольщенья
И бурю чувства пробуждал.

Изогнулись ветви-луки,
Дождь завился тетивой,
И прожорливые люки
Поперхнулись вдруг водой.

Сад, громами оглушенный,
Под покровом темных туч,
Вдоль ограды непреклонно
Был шиповником колюч.

Обозначив вечер грустью 
Провозвестницей утрат,
Ты внимала захолустью,
Мраку улиц без лампад.

Бесилось ненастье
В саду за окном,
А дереву счастья
Оно нипочем

Растет, зеленеет,
Да радует глаз,
И пахнет апрелем
В квартире у нас.

Буран погарцевал по саду
И дальше лихо ускакал,
Минуя арки эстакады,
И связки рельсовые шпал.

Он вдаль летел неутомимо,
За перелески и холмы,
И утверждал неотвратимо
Господство матушки-зимы.

Всем фронтом грянула зима
И десантировались хлопья,
Чуть просветленной ночи тьма
Творила призраков подобья.

И чьи-то зыбкие тела
Скользили в щели, двери, люки
Ледовые колокола
И замерзающие звуки.

И войско из немых могил
Во мраке на холмах погоста
Восстало и в задоре сил
Пошло в атаку зло и остро.

Там, где земные тайники
Свидетельств битв и потрясений,
Снежинки, словно мотыльки,
Кружили стаей привидений.

Катилось эхо с высоты,
Напоминая звуки грома.
И вмиг заметены следы
У стен бревенчатого дома.

Ветер пышными снегами
неудобь запорошил.
Звездной ночью за стогами
волк барана потрошил.

Тит достал свою двустволку,
крупной дробью зарядил.
Всем селом пошли на волка,
чтобы живность не губил.

Прямо в логово матерых
шли загонщиков ряды
И давали звери деру
сквозь завалы и кусты.

В жажде жизни ум постигший
обступающих людей,
мимо пуль и красных вихрей
мчал вожак иных быстрей.

Чтобы в стае утвердиться,
двинул первым на флажки
Белый снег уже багрится
Бьют без промаха стрелки.