О как! Оригинально! Данила-мастер, значит?
Среди своих его так и зовут. Он очень хороший мастер! опять с вызовом выпалила Марина. Он учился у самого Анатолия Кузнецова, если тебе это что-нибудь говорит.
Ничего, улыбнулся Тихонов. Однако продолжай.
Кузнецов единственный оставшийся мастер старой школы Оберюхтина, Бакулина, наследник их традиций. Даниил закончил его курс. Работает по малахиту и другим уральским самоцветам. Живем мы в Нижнем Тагиле. Там он открыл небольшую лавочку, где торговал камнерезными изделиями как собственными, так и своих друзей
Малый бизнес? Довольно рискованно.
Кто бы говорил! огрызнулась Марина. Можно подумать, у тебя иначе!
Иначе. Потому что частных детективов не крышует братва.
Она вздрогнула.
Откуда ты знаешь?
На него наезжали?
Были разговоры. Весьма неприятные. Он хотел пойти в милицию.
Кирилл вздохнул.
Пошел?
Должен был.
Должен?
Я точно не знаю. Уехала в командировку на неделю. Звонила ему, конечно. Он сказал, что ходил, но на мой вопрос «И как?» ответил уклончиво: «Дома расскажу».
Понятно
Что тебе понятно?! вдруг вскинулась Марина.
Когда преступная группировка «держит» город, милиция обычно скорее имитирует борьбу с ней, чем всерьез ее ведет. Насколько мне известна ситуация с тагильской братвой, там именно так. Я прав?
Не знаю.
Ты что, не поговорила с ним по возвращении?
В том-то и дело: он исчез, а магазинчик сгорел! И машина его тоже пропала! на глазах Марины выступили давно сдерживаемые слезы. Кир, я не знаю, что делать! Помоги мне не на кого больше надеяться!
В милицию заявила?
Конечно. И заявление они приняли, только ты ведь сам сказал, что на них надежды мало.
Это верно Кирилл помолчал. Марина, я должен тебе кое что объяснить, и ты выслушай меня, не перебивая.
Хорошо.
Я в Екатеринбурге прошел все этапы криминальных войн. Когда «центровые» всех гнули под себя, когда «Уралмаш» разбирался с «Центром», а потом с пришлыми. Видел, как победившая уралмашевская братва наводила в городе свои порядки. У меня в этом деле большой и, во многом, печальный опыт. Так вот, в подобных делах в девяти случаях из десяти пропавшего больше не видели среди живых.
Но ведь тела не нашли!
А их находят далеко не всегда. Когда группировка убирает кого-нибудь, если только это не показательная казнь, она старается замести следы и, в первую очередь, спрятать труп. Да так, чтобы не нашли. Как говорится, нет тела, нет дела.
Марина резким и даже каким-то злым движением стерла слезы с лица.
А ведь я успела забыть, каким бессердечным ты бываешь!
Прости, Тихонов действительно выглядел виноватым. Профессиональный цинизм. Я просто не хочу, чтобы ты питала иллюзии. Да, есть шанс, что твой муж еще жив, но он не так уж велик.
Я понимаю. Но не успокоюсь, пока мы не найдем его живого или мертвого. Ты поможешь мне? Я заплачу́ деньги есть!
Помогу, куда я денусь? Только о деньгах давай потом. Сначала расскажи о муже и его контактах все, что тебе известно.
* * *Не связывайся! буркнул Василий Демин и снова присосался к здоровенной кружке ледяного пива.
И это все, что ты можешь мне посоветовать? Кирилл разочарованно откинулся на спинку стула. Признаться, Васек, я от тебя ожидал большего.
Чего же больше? искренне удивился Демин. Хороший совет. Жизненный. Если послушаешь, по крайней мере, свою жизнь сохранишь.
Кирилл с удивлением посмотрел на собеседника. Демин был из крутых. Реально крутых из команды ликвидаторов самого Курдюмова. И пороха криминальных войн не просто понюхал он им пропах. Так что слышать подобное от него было странно и тревожно.
Неужели все так плохо? спросил Тихонов. С тагильской группировкой? Вы же с ними справились.
Не справились, уточнил Демин, а договорились. Чувствуешь разницу? Вот с «Центром» мы справились. И с кавказцами тоже. А с этими пришлось договариваться.
Почему?
Демин с досадой стукнул кулаком по столу.
Ну чего вот ты вечно в самую мясорубку лезешь?! Сказано «не связывайся»! Что непонятно?!
Если ты даже от меня это скрываешь, значит, дело совсем швах сделал вывод Кирилл.
Верно мыслишь, подтвердил Демин, отхлебнув из кружки. Слушай, Кир, серьезно тебя прошу, отступись! Ты не знаешь, с кем связываешься. А у меня дурацкое желание сохранить тебе жизнь, после того как ты в девяносто третьем спас мою.