Большевики, вроде бы, народ накормили, заводы пустили, банки открыли
На дураков все это рассчитано, чтобы они рты разинули, да уши развесили. Чего хорошего ждать от германских шпионов? А если немцы верх в войне одержат конец русскому купцу настанет. Все наше германским заменят. Ну а до этого большевики все разорят, страну по миру пустят! Так то, друг! Об одном прошу за Леночкой присмотри! Она ехать с нами отказалась. В большевички записалась. Неделю где-то шлялась, говорит, Временное правительство свергала. Грязная пришла, кровью перепачканная. Три часа в ванной мылась-отмывалась
Внезапно со второго этажа грянула гармошка и взревели хмельные голоса:
По улицам ходила большая крокодила. Она, она зеленая была! Увидела китайца и хвать его за яйца. Она, она голодная была!
Революционные матросики, ответил на недоуменный взгляд Александра Федоровича Василий Петрович. Я, как ты помнишь, сына Мишеньку в Морской кадетский корпус определил. Думал: выучиться Мишенька, получит офицерское звание. А там я стану именитым гражданином, дадут мне разрешение иметь свои пароходы. Вот и будет сынок у меня капитаном. Офицерское звание он получил, но тоже в большевики подался! Приехал с матросней революцию в Москве делать. Пьют со вчерашнего дня. Все спиртное в доме вылакали, до моего одеколона и дамских духов добрались.
Матрёна! донесся до слуха купцов голос Мишеньки. «Елисеевский» окрыли?
Открыли, Михаил Васильевич
Пошли, братва, выпивку у мировой буржуазии реквизировать! призвал наследничек, затопавших по лестнице сапогами матросов.
Еще раз прошу, Саша, если надумаешь остаться присмотри за Леночкой! Хоть сам, хоть Коля. Она к нему неравнодушна, обнял на прощание друга Василий Петрович.
Когда Александр Федорович добрался домой, его мастерские пылали. Разнесли и первый этаж дома, где была контора. Растащили демонстрационные экземпляры обуви, тянули кое-что со второго этажа из вещей Лебедевых.
С германцами у нас нынче замирение. Сам товарищ Ленин велел! А твое заведение, Александр Федорович, милитаристское! Наследие старого режима! Символ угнетения пролетариата капиталом! Вот мы посоветовались и решили сжечь его! пьяненько икая, объявили Лебедеву рабочие.
Дураки! взвился Лебедев-старший. Чем семьи кормить будете?!
Советская власть накормит, в обиду не даст! ответили ему. Да ты не расстраивайся все равно сгорело твое имущество! Теперь такой же, как мы будешь!
Слепцы! Не ведаете, что творите! схватился за голову Александр Федорович, увидевший, как пламя уничтожило то, что он создавал долгие годы, как рухнули крыши его мастерских, взбив в небо пару огненных грибов.
Постой-ка, господин Лебедев! Помнишь, как меня, за то, что пьяным на работу пришел, уволил?! возник перед Александром Федоровичем человечек в солдатской шинели и всадил ему в живот нож.
Что делаешь, сволота?! дали ему в морду рабочие. Сколько людей вокруг него кормилось?! Скольких он от фронта спас?!
На счастье Лебедева-старшего на пролетке подъехали брат Арсений и племянник Лёнька. Они парой выстрелов поверх голов разогнали толпу, перевязали, отвезли раненого в больницу. Там сделали операцию. Врач сказал, что есть надежды, поскольку пострадавший ничего не ел перед ранением. В противном случае начался бы перитонит воспаление брюшины. А так, хоть рана серьезная, пробит желудок однако, есть надежда. Жена Анфия Павловна и мать Акулина Никаноровна дневали и ночевали в больнице. Вернувшиеся с «революционных дел» Коля с Шуркой заколотили разбитые окна в жилом доме досками, снова отправились строить новую жизнь. Они бывали у отца, но редко было полно работы по созданию коммунистических молодежных организаций. Навещали родича и Арсений Федорович с Лёнькой. Первый стал заместителем председателя городского революционного трибунала, второй сотрудником Московской ЧК. Их пайками кормились две семьи Лебедевых.
В Москве, куда переехало из Питера советское правительство, между тем, закрылись банки, следом заводы и фабрики. Настало время массовой безработицы, а там и голод. Съели собак с кошками. Отобрали у извозчиков и пустили на мясо коней. Дошло до того, что стали выкапывать из могил и поедать «свежих» покойников. Анфии Павловне с ее большой семьей шестой ребенок Костя родился в июле семнадцатого помощи родственников не хватало. Украшения, подаренные мужем, все часы, включая наградные Александра Федоровича, его медали, носильные вещи все было променяно на продукты.