Шли по Арбату, тесня юнкеров. На Арбатской площади уперлись в здание Александровского военного училища. Оно ощетинилось пулеметами, сразу же скосившими нескольких рабочих, выскочивших на открытую местность. Приняли решение ждать артиллерию, а пока очищать Пречистенский бульвар, Остоженку, Пречистенку, Зачатьевские и прочие переулки. Ночь перешла в день, день снова в ночь. Коля вместе с другими куда-то бежал, куда-то стрелял. Во дворе одного из домов на Остоженке наткнулись на десятилетнего исколотого штыками пацана. Чуть поодаль лежала мертвая девушка восточной внешности.
Это Люсик Лисинова, опустилась на колени рядом с убитой Леночка. Она у нас в Коммерческом институте создала большевистскую молодежную ячейку. «Интернационал» называется Я тоже член этой ячейки. Люсик организовала обучение молодых большевичек санитарному делу, владению оружием
Девушку эту юнкера хотели изнасильничать, но, когда узнали, что вы подходите застрелили, сообщил вылезший их своей сторожки дворник. Мальчонка, верно, вашим лазутчиком был. Подняли его на штыки. Ох, визжал
Прикатил с несколькими грузовиками Арсений Федорович. Сказал, что надо ехать в Лефортово. Там в здании кадетского корпуса засели офицеры-преподаватели и ученики. Добавил, дескать непорядок вся Москва, кроме центра наша, а там эта мелочь «тень на плетень» наводит. Взяли солдат, оставили рабочих. Лёньке и Коле дядя велел ехать с ним в Лефортово. Быстро пролетели по центру, зиявшему разбитыми окнами и испещренными пулями стенами домов, убитыми в кожаных куртках и дешевеньких пальто, солдатских, юнкерских, студенческих шинелях на тротуарах. Рванули по пустынной Маросейке, Елоховской, Немецкой улицам. Перескочили мост через Яузу. Остановились неподалеку от кадетского корпуса дворца, некогда построенного для Екатерины Второй. Рабочие и революционные солдаты ранее окружили здание, но на штурм идти не решались. Всякого появлявшегося в поле зрения кадетов настигали их пули.
Много вас тут эти шкеты с их учителишками держат. А вы, ох-как, в центре нужны! Там сейчас бои разгораются! сказал Арсений Федорович командиру лефортовских красногвардейцев.
Пытались разоружить. Какой там! Заперлись. Стены толстые их пулями не прошибешь, ответил тот.
Телефон в училище есть? спросил Арсений.
Есть, но мы провода перерезали.
Это хорошо! Здесь не силой, а хитростью брать надо. Рупор имеется?
Вот, на случай переговоров прихватили, протянули Лебедеву металлическую воронку.
Господа хорошие! Кремль пал! Вся Москва в руках революционеров! За нами идет артиллерия! принялся беспардонно врать Арсений Федорович. Разнесем снарядами ваши хоромы! Тогда пощады никому не будет! Не посмотрим, что малолетки! А так мальчишек отпустим. С господами-офицерами разбираться будем. Кто даст честное слово не воевать против Советской власти, тоже домой отпустим! Даю пять минут на размышление!
Кадетов отпустите? уточнили из дворца.
Отпустим, отпустим! Какие из них вояки? заюлил Арсений Федорович.
В бойницы между мешками с песком, прикрывавшими окна, стали просовываться винтовки с белыми наволочками и полотенцами на штыках. Открылись двери. В них стали выходить офицеры и кадеты с поднятыми руками.
Винтовки, шашки, наганы складывать справа от входа! Самим строиться вдоль стены в одну шеренгу! скомандовал Лёнька.
Кадеты семнадцати-шестнадцатилетние пацаны становились у стены. Рядом с ними вставали офицеры-преподаватели.
Все? спросил Арсений Федорович.
Все! ответил кто-то из офицеров.
Арсений Федорович шепнул пулеметчику, поставившему «Максим» на крышу грузовика, кивнул с кузова Лёньке.
Заряжай! Готовсь! скомандовал тот.
Солдаты и рабочие щелкнули затворами, подняли оружие.
Как низость! поняли обман офицеры. А ну братцы, в артели и смерть красна! Запевай нашу, строевую!
Как ныне сбирается вещий Олег отомстить неразумным хазарам, взмыл над шеренгой неокрепший испуганный голос.
Их села и нивы за буйный набег обрек он мечу и пожарам, подхватили кадеты и их наставники.
Так громче, музыка, играй победу! Мы победили, и враг бежит, ура, ура! Так за Царя, за Родину и Веру мы грянем громкое ура, ура, ура! взмыло над окрестностями Екатерининского дворца.
Вот, собачата! Плачут, а поют! сплюнул Арсений Федорович и приказал пулеметчику. Кончай их!