Авто за бумажку? Далеко, брат, твой Энгельс от реальной жизни пребывает, если такое придумал, вздохнул Александр Федорович, не знавший, что Фридрих Энгельс давно умер, и полез в шкафчик с «шустовским» коньяком, чтобы отметить возвращение родича.
В мае из казарм вернулся Лёнька. В полевой форме, с погонами прапорщика на плечах.
Вот ты и офицером стал! обрадовался за него Коля. Когда на фронт?
Я похож на дурака? ответил двоюродный. За богатеев кровь проливать?
За революцию, чтобы германцы ее не удушили
Война, Коля, как была империалистической, грабительской, так ею и осталась! Все это «оборончество» брехня! За то, чтобы капиталисты и помещики карманы набивали, да осетрину с рябчиками коньяком запивали гонят нашего брата на бойню! Вроде бы, дали нам всякие свободы, но как простые люди жили в нищете, так и живут! Другое нужно: войну империалистическую превратить в войну гражданскую! Свергнуть гнет капитала, заключить с нашими братьями немецкими рабочими мир.
Учителя наши какие богатеи? Лишь на одно жалование живут. А все за оборону революционного отечества от внешнего врага
Учителя твои либо дураки, либо буржуями подкуплены, чтобы вас молодняк обманывать. Мне верь, а не им! Думаю, по лету мы Временное правительство скинем, и начнется у нас распрекрасная жизнь!
Скинуть по лету Временное правительство не удалось. Попытка большевиков захватить государственную власть в Петрограде провалилась. Три сотни питерских работяг да сотня солдат с матросами сложили головы ради незадавшейся авантюры. В Москве ограничились мирной демонстрацией под лозунгом: «Вся власть Советам!» Колонну пресненских рабочих возглавлял Арсений Федорович. Лёнька с кулачными бойцами шел впереди нее. И не даром. За Садовым кольцом стояли толпы лавочников, их подручных, маргиналов, коим посулили за разгон демонстрантов деньги и налили по стакану. За ними поблескивали штыками шеренги юнкеров.
По Кольцу на Тверскую пойдем! принял решение Арсений Федорович. Поварскую и Никитские улицы эта контра перекрыла. На Тверской с другими районами соединимся.
Шпионы! Германские шпионы! бесновались толпы, не пустившие революционеров в свои кварталы.
Погоны сними, наймит немецкий! потянулся к плечам Лёньки выскочивший из толпы дюжий детина и свалился сбитый мощным ударом прапорщика.
Пресненцы накостыляли другим мужикам, попытавшимся завязать с ними драку. «Уложил» на мостовую хорошей плюхой жирного парня в розовой шелковой рубахе и васильковой жилетке английского сукна Николай.
Марш в строй! приказал ему Леонид. Жидковат пока для драки!
Колонна между тем обрастала новыми людьми, выплескивавшимися с Брестских и других улиц, примыкавших к Садовому кольцу с севера. По Тверской шел рабочий люд не так много, как ожидалось. Еще меньше оказалось среди демонстрантов солдат. С верхних этажей на голову демонстрантов опрокидывали горшки с нечистотами, кидали всякую гадость. Правда, все это падало на тротуары, не достигая пролетариев, шедших по проезжей части. В переулках, примыкавших к Тверской вновь бесновались толпы, в которых уже стало куда больше прилично одетых господ, снова блестели штыками юнкера.
Что же вы не стреляете, господин поручик? донесся до Коли вопрос, заданный командиру юнкеров.
Нельзя! Демонстрация объявлена мирной. Пусть они начнут. Тогда мы ответим! А пока никак нельзя поддаваться на провокации, объяснил офицер вопрошавшему.
На Скобелевской (ныне Тверская авт.) площади собралось пять-шесть тысяч человек. В десять раз меньше, чем рассчитывали организаторы митинга. Там прозвучали слова о разгоне демонстрации рабочих и солдат в Петрограде, о солидарности москвичей с питерцами, о необходимости передачи всей полноты власти Советам рабочих и солдатских депутатов. Затем, словно гром среди ясного неба, последовало предложение разойтись по домам. Не только Коля Арсений Федорович с Лёнькой такого не ожидали!
Ради пустой болтовни время потратили! в сердцах махнул рукой дядя Арсений. Будем возвращаться домой обязательно поддадимся на провокацию! Леонид с бойцами вперед. Я тоже с вами буду. Ужо морды буржуям разворотим!
Коля был разочарован не меньше других. Он полагал, дело кончится, как в феврале, боями. Одолжил даже у Шурки «бульдог», который тот где-то раздобыл взамен утопленного отцом в сортире. Пришлось аж перекреститься перед иконами и дать «честное-благородное слово», что обязательно вернет. К июлю Николай уже перечитал массу газет «Правда», «Солдатская правда», «Окопная правда», которыми его снабжал двоюродный брат. Из них следовало, что не только Россией всем миром правит кучка капиталистов и помещиков. Из-за них ведутся братоубийственные войны, рабочие живут впроголодь, прозябают в беспросветной нужде крестьяне. Однако не долго осталось ждать светлого часа. Под ударом мощной руки мирового пролетариата рухнет многовековой гнет. Все станут равными не на бумаге, а на деле, не будет голодных и обездоленных. Ради этого Коля был готов на бой и на подвиг.