***
Мужчина в новеньком с иголочки костюме к началу конгресса опоздал. Он появился в зале в предпоследний день. Тем не менее совершенно разные, незнакомые ему люди встретили его бурными овациями и аплодисментами.
«За границей мои книги практически не продаются. Их просто не переводят. Откуда же все они меня знают?» подумал наш герои и быстро прошёл на отведённое ему место.
Собравшиеся в этом зале люди в тот момент хлопали не писателю, а беспартийному человеку из далёкого Советского Союза. Человеку не из элиты советского общества, не номенклатурному чиновнику, а трудяге пера, неведомо каким путём оказавшемуся на этом конгрессе.
По всей видимости, именно в тот момент наш герой осознал, что должен создать нечто такое, монументальное, что позволит ему там, в будущем, оправдать полученные авансом аплодисменты литераторов всего мира.
Он возвращался назад на Родину в состоянии полнейшего перевозбуждения. Всю ночь на пролёт беседовал с соотечественниками не давая тем поспать ни минуты.
Вы понимаете, меня признала мировая аудитория. Мировая! Меня, ещё ничего толком не написавшего. Выходит, что они все в меня верят.
Верят, верят- бурчали соседи по каюте парохода. Мы все в тебя верим и любим. Только дай наконец хоть часочек поспать. Чёрт тебя подери!
Роман! Я напишу роман. Только эта литературная форма достойна таких оваций которых был удостоен. Вот увидите, у меня всё получится.
Кто-то попытался швырнуть в него подушкой, но наш герой не стал дожидаться. Он поспешил на палубу, на свежий, морской воздух.
«В нём, в этом романе я наконец смогу преодолеть самого себя. Объяснюсь со своим временем, со своей эпохой» -размышлял он в одиночестве, вглядываясь в тёмные воды моря.
***
Десять лет ушло на сбор материалов и на выстраивание отношений с государственной системой. Он отказывался подписывать коллективные письма с содержанием которых он был категорически не согласен. Но редакторы центральных газет его фамилию обязательно впечатывали, наряду с другими. Наш герой порой высказывал весьма крамольные мысли и не только среди друзей, но даже в общественных местах. Но власти этого не замечали или делали вид, что не замечают. Началась и закончилась Великая отечественная война. И наш герой наконец приступил к задуманному роману. Писал долго- целых десять лет. А потом ещё пять.
***
Постаревший Илья Эренбург вернулся из очередной заграничной командировки. В тех далёких краях его любовница, а по совместительству законная жена бургомистра одного большого города однажды шепнула на ухо.
Роман этого вашего, как его, ну ты знаешь о ком я, получит то, что заслужил.
***
Жена уже стояла в прихожей и в очередной раз поправляла причёску.
Дальше не продолжай. Я уже знаю кто это. Давай поспешим. После твоих слов меня уже ничто не может остановить. Очень хочу посмотреть спектакль по его роману.
***
А ты, читатель тоже понял, о ком сей рассказ.
ответ: «До́кторЖива́го» роман Бориса Пастернака.Золушка из русского средневековья
Дядь Саш, а почему ты о любви ничего не пишешь? Это же очень здорово и так интересно. Моя племянница тинейджер Екатерина, облизывая розовым язычком пухлые губки, старательно водит пером по листку бумаги. Нет, конечно же, не пером, а красивой гелевой ручкой. Но даже эта простая операция даётся ей с явным трудом.
Катюша. Если честно. Я просто не умею.
Это как художник Шишкин, что ли?
А при чём тут Шишкин?
Ну, ты даёшь! Всем же известно, что мишки на его знаменитой картине нарисованы художником Савицким. Кстати. Вот интересно, как они гонорар делили? Ты не знаешь?
Знаю, буркнул я. Они же были друзьями, но при чём здесь любовь? Писатели очень даже часто пишут в соавторстве: Ильф и Петров, братья Стругацкие, Лавровы. Достаточно или ещё продолжать?
Катерина наконец-то оторвала взгляд от исписанного листка. Нет! Ну, разве я не права? За окном двадцать первый век. Первая его половина почти заканчивается, а нашей Грымзе подавай сочинение, от руки написанное.
Правильно. Если ты в школу принесёшь фолиант, напечатанный на принтере, как ваша учительница узнает, что это персонально твоё творение. Извини за тавтологию.
А если ты его надиктуешь, то выходит тогда типа моё личное?
Я почесал затылок. Ну скажем, не совсем, вроде бы как, соавторство получается. Катерина! Ты своими разговорами меня от дела отвлекаешь и по всему видать от написания сочинения увиливаешь. Я прав? Что у тебя за тема? И прекращай грызть ручку. Не гигиенично! Только в нашем «допотопном» двадцатом веке так поступали. Дремучими людьми были, что с нас взять.