И тут кто-то внезапно застучал. Так неожиданно, что я вздрогнул. Это не стук об стекло. И я не понял сразу, кому был обращен этот стук. Он был металлический. Кто-то колотил по калитке. Я встал. Хотел включить свет. Но света не было. В то время у нас часто выключали свет. Где-нибудь в поле сорвет провода от ветра. И ветер был в этот вечер. Когда живешь долго в одном доме, ты привыкаешь в звуку, который издает твоя калитка. И я понял стучали мне.
Я натянул куртку и выглянул. В темноте, в каплях дождя стоял человеческий силуэт. Стук прекратился. Но силуэт молчал.
Кто это?
Вы Гоша? Спросил женский голос. По голосу женщине было около сорока.
Кто это?
Видите ли, я хотела предложить вам работу!
Я пошел к калитке. На женщине был черный платок на голове, прятающий волосы. Но челка торчала волосы черные, и падала на темные глаза. На женщине была черная длинная куртка. Брюки и черные знакомые башмаки. Она была вся мокрая. В это время автобусы не ходили.
«Неужели, она пришла сюда пешком?!! Там же километров пять!» Удивился я.
Страх. Вот что я увидел в ее глазах, в тот раз. Безнадежный страх. Я автоматически открыл калитку и проводил свою гостью в дом. И только когда мы сели около печи, под свет одинокой свечи, я осознал, что сделал. Видимо, я испытал жалость к ней.
Я поставил греть чайник. Повесил одежду.
Что у вас случилось? Я спросил. Ее голос дрожал.
Меня зовут Агата! Я слышала, что вы бьете скот!?
Да, этим я занимаюсь! Чем могу быть вам полезен? У вас телята?
У меня нет телят! И я не знаю, как вы отнесетесь к моему необычному предложению.
Я вас слушаю! Говорите, пожалуйста!
Я хочу, чтобы вы убили мою собаку!
Собаку?
Да! У меня молодой пес! Это все, что у меня осталось после моего мужа тирана!
Мне стало не по себе! В эту минуту пар пошел из носика чайника, который и спас меня. Я наливал чай (уже с сахаром) в белые чашки. А Агата говорила. Ее мокрое лицо высохло от тепла печи. Женщина была хороша собой, но ее переживания отражались на лице, что подчеркивалось светом свечи. Пахло тлеющим в кухне углем.
Я ненавижу этого человека! И не хочу, отдавать пса другим людям! Выполните работу, и я щедро вас отблагодарю.
Я поставил чашку перед ней. А сам сел напротив.
«Боже, что у нее за муж был, что принес столько несчастья? Такое чудовище, что она хотела уничтожить все с ним связанное! Даже собаку, которая была виновата лишь в том, что ее отдали не в те руки, или эти руки сами ее нашли!»
Это действительно, необычное предложение! Я ведь такого никогда не делал!
Вы бьёте животных, и этим зарабатываете! Я могла обратиться к любому местному алкашу, который за бутылку самогона убьёт родную мать. Но я хочу, чтобы это было обдуманно и осознанно. Поэтому я обратилась именно к вам, Георгий!
В ее словах была логика. И ей не управляла только ненависть, что меня успокоило.
Пока я стоял, молчал, гостья продолжала:
Но у меня есть условия! Когда мы договоримся с вами об этом деле! Я сама приду к вам, и за вами. И скажу: «Гоша, пора убить пса!». И еще
Она замолчала, и посмотрела на меня утвердительно.
Что?
Это произойдет ночью!
Почему ночью?
Хочу, чтобы это произошло ночью, а утром я все начну с чистого листа!
Она говорила серьезно. И за всю беседу ее красивые губы не изогнулись в улыбке. Агата знала, чего хотела.
Я подумаю!
Я не знаю причину, по которой вы можете отказаться! Это хорошие деньги! Вы делает часть своей работы. Разделывать пса не надо! Только убить. Только вместо теленка, какая-то собака.
«А ведь действительно! Сколько эти твари мне мешали на моем жизненном пути? Почему я должен испытывать страх? Если должно наступить время мести, то это оно! Хоть одну тварь убью за несколько других»
Но решение я отложил на утро. Я еще раз произнес: «Я подумаю!»
И добавил: «До утра!»
Мы пили чай. Дождь шел. Я не стал выгонять Агату на улицу и настоял, чтобы она осталась. Я дал ей полотенце, одежду, что мать оставила, и уложил на диван в зале. Сам лег в спальне.
И перед сном решил, что это хорошее предложение за такое маленькое дело.
А когда проснулся, то кровать оказалось пустой. А рядом, на стуле лежала сложенная одежда.
Оружие для пса
После этого ночного разговора, я решил, что видел эту женщину в последний раз. С одной стороны я чувствовал облегчение. Но с другой мой внутренний голос говорил: «Гоша, нужно было соглашаться!»