Также выпавший из исчезающего кузова Никита, тут же вскочил, подхватил циклопье оружие и помчался к едва приметной потаённой двери в стене замка. Мальчик смекнул, что можно нырнуть с друзьями в это укрытие, накинуть изнутри крючок и спастись от преследователей. Однако, он не учёл, что Медвежонок не мог ещё резво бегать он еле-еле ковылял на своих полу-лапках полу-покрышках колёс.
А на зов насмерть перепуганного часового уже слетались со всех сторон облачки-стража маленькие и большие, худенькие и пузатые циклопы. Они схватили Полу-Топтыжкина и сразу же крепко-накрепко связали его, чтобы он не мог дальше ни в кого превращаться.
Прощайте!.. айте!.. айте!.. Освободите!.. ите!.. ите!.. Принцессу!.. ессу!.. ессу!.. то ли закричало, то ли прорычало облачко-уродец что-то среднее между автомобилем-рефрижератором и буроватой зверушкой. И эхо разнесло его напутственное рыканье по закоулкам Замка.
Затем караульные скрутили и бедного Барашка. Как раз в тот момент, когда он был чем-то средним между Ягнёнком и Лоскутком.
Только не надо кромсать меня на шашлык или на заплатки заплетающейся половинкой язычка попросил Полу-Барашек.
«Связываться с такой толпой охранников, значит тоже попасть к ним в лапы, решил Никита. Надо действовать по-другому». Он добежал до укрытия и юркнул в дверь
Держитесь! крикнул он пленникам. Я освобожу Принцессу, и вместе с ней мы освободим вас!
И громко звякнув, задвинул кованую щеколду
Скоморох в обличье принца
Оглянувшись, Никита обнаружил тускло освещённую чёрную лестницу. И вдруг почувствовал, как на его ухо сам собой прицепился наушник.
Лезь наверх, приказали из него.
А ты кто? спросил мальчик.
Я-я, подвывая, объяснил наушник, тво-ой вну-утренний го-олос!
Голос был девчоночий. Это насторожило Никиту. «Ну и ладно, подумав, решил он, поработает навигатором».
И мальчик, прыгая через две ступеньки, с алебардой наперевес, поспешил к заоблачной башне.
Площадка третьего этажа неожиданно встретила его ярким освещением и пышным убранством, как будто бы она была от другой лестницы, от парадной. Посредине стены сияло, в обрамлении бархата и золоченых гирлянд, зеркало. Оттуда таращился на Никиту невзрачный мальчик с нелепым, огромным оружием в руках. Шорты на нём от падения на булыжную мостовую испачкались, футболка была разорвана, на сандалике болтался оторванный ремешок, на локте и подбородке краснели ссадины.
А рядом, как бы приглашая гостя переодеться, ломилась от нарядов вешалка с вышитыми золотом и серебром камзолами и штанами, с шёлковыми белоснежными рубашками, с головными уборами, сверкающими вкраплениями драгоценностей, с ботфортами, туфлями и сафьяновыми сапожками. Зеркальный столик, гнулся, казалось, под тяжестью парикмахерских приборов и косметики.
Го-олос, а-у-у, осторожно позвал Никита. Посетителей в шортах Принцесса принимает?
Наушник молчал.
«Наряжусь-ка я в принца!» решил мальчик, и, отставив в угол секиру, раздвинул на вешалке одежду. И тут же с распялки прямо на плечи ему слетела шёлковая рубашка. Следом, как по мановению волшебной палочки, наделись украшенные золотыми и серебряными нитями бархатный камзол и штанишки с буфами, ноги его сами собой вскочили в кожаные, с золочёными лентами и шнурками туфли на каблучке. Наискось захлестнулась на груди портупея со шпагой, и заткнулся за пояс, взявшийся, откуда ни возьмись, червлёный кинжал. Кремы, пудра, румяна, покружив у лица, прикрыли ссадины. Помада подмазала губы, инструменты цирюльников мигом обработали вихры и ногти, соорудив причёску с завитыми локонами и наведя маникюр. И в завершение переоблачения флакончики с лосьонами и одеколонами с головы до пят окропили благовониями новоявленного инфанта.