Кокон черной бабочки
Shigure Tou
© Shigure Tou, 2018
Глава 1
Кажется, это мой последний приличный ужин, скрежет ножа по фарфору ненадолго заглушил тиканье фамильных настенных часов. Чарльз Гест придирчиво оглядывал кусочек остывшей свинины, наса-женной на вилку. Мужчина не испытывал голода.
Ты не должен был соглашаться на эту авантюру, голос исходил из маленького зеркала в мощной оправе, утыканной разного размера кнопками.
Боже, Роза, мужчина скрыл легкую улыбку и всё-таки снял с вилки кусочек мяса, неспешно его прожёвывая. Желудок с неохотой принимал питательные дары. Ни на кого менее значительного они бы и не посмотрели.
Это самоубийство, голосу из зеркала мешали редкие помехи. Время ещё есть, нужно отменить операцию. Особняк пуст, ты сможешь спрятаться.
Оставить имперцев с пустыми руками? Звучит заманчиво. (Мясо до сих пор не провалилось в желудок). Но вряд ли мы можем на это пойти. Чудес не бывает, моё самопожертвование поможет привлечь новых оппозиционеров. ЭкзМерио наше любимое детище, смысл моего существования. Я не могу предать наше сообщество.
На верхних этажах роскошного особняка раздался еле различимый шум. Сердце Геста пропустило удар. Он выронил вилку и резко обернулся, выжидая новых шорохов. По виску мужчины скатилась капля пота. Тишина рождала страшные картины в его сознании. Особняк затих, и лишенный титула маркиз вернулся к ужину.
Всё в порядке? скрипело зеркало.
Роза, боюсь, нам не дадут по-человечески попрощаться, мужчина промокнул салфеткой губы, после небрежно обронив оную на пол. Я бы очень хотел тебя увидеть.
Чарльз, тебе не обязательно это делать. Мы найдем другой путь, помехи практически глушили голос. Чарльз?
Они начинают глушить сигнал, экс-маркиз вздохнул. Печальная улыбка добавляла ему странного шарма. Я люблю тебя, Роза, пожалуйста, не нужно меня спасать.
Чарльз?! Чарльз!
Связь прервалась. Зеркало замолкло. Вне особняка поднимался шум. Мужчина поправил манжету белоснежной рубашки и резко схва-тил нож. Лезвие безжалостно вошло в коммуникационный механизм.
Ожидаемых гостей он решил встретить стоя. Стул скрипнул, Чарльз по привычке задвинул его обратно, погладив лакированную деревян-ную спинку.
Имперские солдаты ворвались в особняк. Чарльз не был готов к смерти, хоть и держался при разговоре с Розой. Сражаться не имело смысла. Он поднял руки, когда свет многочисленных фонарей заставил его ослепнуть. Имперская армия взвела оружие.
Как вас много, нервный смешок потонул в шуме топота ног.
Назовите своё имя и титул! Чарльз не мог рассмотреть лица говорившего, зато оценил поставленный командный голос.
Чарльз Гест, титула не имею, враждебно настроенные вояки окружали его фигуру, опасливо оглядываясь на предмет заранее подго-товленных ловушек. Я здесь один.
Ответа не последовало. Никто не поверит террористу на слово. Судя по звукам тяжелой поступи, несколько микроотрядов отправились на разведку.
Экс-маркиз терпеливо ожидал своей участи, чувствуя подсту-пающую от страха тошноту. Обязанности продержаться и исполнить свой долг сейчас казались неуместными, неправильными. Он чувствовал собственный пульс и мечтал выжить.
Наконец-то, один из группы захвата сделал шаг в его сторону. Крепкий, высокий, со странной подпрыгивающей походкой. Прищу-рившись, он пристально разглядывал добычу.
Почему кто-то из верхушки оппозиции решил сдаться? Чарльз видел, как сжимается кулак солдата, как напрягаются мышцы шеи.
Об этом я буду говорить только с твоим начальством, опасаясь удара, Гест переступил с ноги на ногу, ощутив при этом, как рубашка прилипает к взмокшей спине. Он видел, глаза вояки сузились, знал, что тот сдерживается, дабы не размазать его по стенке.
Чарльз Гест, Вы обвиняетесь в шпионаже, терроризме и прочих нарушениях законов Империи и церкви, формальные фразы давали понять: Гест будет жить, по меньшей мере, ещё несколько дней.
Военный с чрезмерным рвением заломил его руки за спину, сковывая запястья железными браслетами.
Тебя казнят, процедил сквозь зубы служивый.
Очень на это надеюсь.
***
Связь оборвалась. Женщина с обвисшей кожей обнажила неполный ряд зубов. Её инвалидная коляска начала подрагивать. Ослабленные, тонкие руки с трудом проворачивали железные колеса.