На миг, оторвавшись от перестрелки, я успел заметить вспышку от снаряда, разорвавшегося в трюме противника, успел увидеть, как полыхнул подобно брандеру пиратский корабль. А затем боль, как от мощного удара пронзила висок и я почувствовал, как моё тело безвольно переваливается за фальшборт, а затем мир начал смыкаться надо мной подобно ревущей пучине, в которую я проваливался.
Когда я очнулся, в первое мгновение мне показалось, что я лишился зрения. Лишь повернув голову и увидев где-то вдали какое-то светлое пятно, я понял, что просто нахожусь в тёмном помещении. И если я всё ещё оставался на земле живых, это значило, что кто-то из команды должен был спасти меня. Только, если я нахожусь в пещере, а это была именно пещера, и я спасён кем-то из команды, это, в свою очередь означает, что нам пришлось совершить высадку. Ну, да, наш корабль получил пробоину. Её надо залатать. А пираты? Было бы неразумно высаживаться на этот остров, зная, что здесь может находиться твой противник. Да и с тем повреждением мы б смогли, при малой парусности, дойти до какого-нибудь соседнего острова. А может, это и есть другой остров? Тогда вопрос зачем выносить меня на берег? Может, что-то пошло не так?
Я попытался приподняться, всё ещё ощущая головокружение. Вдобавок я почувствовал, что с виска по правой щеке у меня течёт кровь, к которой налипли просоленные волосы. Странно, что ни мистер Эдмундс, ни Генри не позаботились о том, чтобы обработать мне рану.
Я приподнялся на руках, как вдруг откуда-то из темноты донёсся грубый голос.
Что, очухался?
Я вздрогнул, повернувшись в сторону источника звука и с трудом различая в темноте силуэт человека. Голос его был мне незнаком. В моё спутанное сознание начало проникать понимание того, что я могу находиться и не среди нашей команды.
Где я? задал я вопрос.
Где надо, бросил незнакомец.
Я сел, прислонившись спиной к известняковой стене пещеры, всё ещё чувствуя сильное головокружение и понимая, что разговора с этим человеком не получится. Что ж, по крайней мере, хоть какую-то ясность из имеющегося положения я мог извлечь. Скорее всего, это один из тех пиратов, что преследовали нас и здесь я нахожусь явно не в роли почётного гостя. Я перевёл взгляд на пирата. Это был довольно крупный человек и, вдобавок, вооружённый, так что, не смотря на отсутствие страха, я решил проявить благоразумие и не предпринимать попыток к бегству. Ещё неизвестно, что с нашей командой случилось и что может зависеть от моих действий. А, может, я, вообще, один в живых остался.
Не знаю, что притупляло мой страх спутанность ещё только возвращающегося сознания или привычка сталкиваться с опасностью, но я не чувствовал ни ужаса своего положения, ни переживания о своей дальнейшей судьбе. Я только спросил:
Что вам нужно от меня?
Я те чё, обезьяна пороховая перед тобой отчитываться? фыркнул пират. Капитан захочет изъяснит. Сиди и помалкивай.
Я усмехнулся.
Можно подумать, я вам так сильно живым нужен, ответил я.
Ты заткнёшься, или как? пират поднялся. Или мне тебе кляп в пасть запихнуть?
Молчу, отозвался я.
В этот же миг у входа в пещеру послышались шаги.
Эй, Анемон, чё за болтовня с этим? голос вошедшего мало отличался от голоса его товарища.
Очухался, начал вопросы задавать, ответил «Анемон».
Давай его к Чернокнижнику, приказал вошедший, бросив моему охраннику верёвку.
Я не сопротивлялся, когда мне связали за спиной руки и повели к выходу из пещеры. На сопротивление сейчас не было ни сил, ни возможности. Да и хотелось подробнее вникнуть в ситуацию.
Я на миг зажмурился, когда мы вышли из пещеры и яркий солнечный свет резанул мне по глазам. Тут же послышался чей-то голос:
Сюда его!
Меня подвели к сидевшему на камне человеку, по всей видимости, капитану и поставили на колени. Если бы я встретился с этим человеком в городе, я бы вряд ли догадался с первого раза, что этот человек пират. Его можно было бы принять, скорее, за какого-то очень богатого предпринимателя, заработавшего своё состояние посредством честного труда, но никак не грабежа. В его взгляде не было того прожжённого выражения наглости и желания наживы. Напротив, этот взгляд выражал ум и рассудительность.
Он был гладко выбрит, и только небольшая бородка, аккуратно подстриженная и расчёсанная, скрывала форму его подбородка. Одет он тоже был не так, как прочий сброд, окружавший его. На нём была почти новая одежда, которая больше пристала бы аристократу, нежели морскому разбойнику. На кожаной чёрной треуголке поблёскивала золотом небольшая пряжка. На пальцах, явно не привыкших к грязной работе, сверкали перстни. Всё это казалось странным. И относительно знакомым.