Девушка ткнула острием ножа в пальто, напротив сердца. Щёлкнула отлетевшая пуговица.
У тебя нет выбора, быстро проговорила разбойница. Я тебя искала годы, и теперь сделаю, что должна. Иди в дом!
Кей подался навстречу, острие вспороло кашемир и коснулось кожи. От болезненного давления лезвия и боли в запястьях снова заныли виски. Валяться здесь, орошать кровью снег, а потом медленно восстанавливаться не хотелось, но ситуацию нужно было раскачать. Злодейка напугана.
Девчонка сделала полшага назад, в хищных глазах мелькнула паника прореха в пальто Кея явила затягивающуюся на глазах рану на груди. Серебряный ключик ожёг кожу.
Тебе же будет лучше, если пойдёшь сам, она вскинула подбородок и ткнула ещё раз, сильнее. Ветер от крыльев приземлившегося на снег ворона взметнул её кудри.
Кей видел, как дрогнули зрачки девчонки, когда она заметила ворона, повернулся и ударил её плечом. Худое тело изломилось и врезалось в ворота ограды, раздался крик. Рывок рука выскользнула из петли, окровавленная ладонь легла на девичье лицо и Кей получил удар ногой в живот.
Злобная маленькая тварь.
Она набросилась на Кея и обхватила его руки, прижала к корпусу. Кей выгнулся на снегу, разрывая хватку, когда огромная чёрная птица врубилась клинком клюва в грудину, точно в измазанную бледной кровью затягивающуюся рану.
Время вывернулось с хрустом, пронзая позвонки и изливаясь сквозь коренные зубы, Кей хотел крикнуть, воздуха не было, горькая жидкость плеснула на язык. Страшный скрежет, кровавые нити из развороченных рёбер. В клюве птицы блеснул лёд. Пальцы сжались в агонии, круша жёсткие перья и кости мятый чёрный комок упал во тьму, и Кей, наконец, закричал. Хриплый вой покатился крышами заснеженных домов, и дворовые псы прижали уши и заскулили, как перед землетрясением.
Горячо. Как горячо. Липкие капли тянутся по вискам. Дышать трудно горе выплёскивается со влагой, и чья-то прохладная ладонь гладит лоб, вытирает жгучую жидкость из глаз.
С днём рождения, шепчет голос, Кей приоткрывает глаза и видит лицо в ореоле каштановых кудрей.
Почему? спрашивает он.
В груди бьётся мощно и ровно. Сердце. Бьётся, словно никогда не замерзало.
Потому что я обещала найти тебя, поясняет разбойница из прошлой жизни.
Кому? выдыхает Кей.
Ты совсем ничего не помнишь? в голосе тоска и боль.
Кей не знает, что отвечать. Словно книга захлопнулась: он был там, внутри вьюги Крылья Вечности дрогнули, воскрешая память.
Ты когда-то был человеком, отвечает на незаданный вопрос разбойница.
Трупик ворона с ледяным осколком в клюве нашёлся быстро. Его присыпало свежим снегом, но прозрачные жгуты вырванных нитей торчали из оплывшего сугроба. Кей заворожённо посмотрел на то, что раньше сидело в его груди.
Я хотел себе эту штуку, чтобы быть совершенным, проговорил он. Всё случилось так давно
Сто восемь лет назад, кивнула разбойница. Ты перестал быть человеком.
Каркнула в вышине ворона, снежинки запорошили два силуэта, склонившихся над трупиком птицы. Ледяные крошки касались губ и таяли.
Достаточно поверить в честность зла и беспомощность добра, чтобы перестать быть человеком. Становится не жалко. Если цель оправдывает средства, то сам не замечаешь, как становишься инструментом. Кей знал, что у Снежной Госпожи целая армия собирателей Вечности, которые несут отобранные людские дни к её трону.
Люди не ценят чувства, как не ценит солнце свои лучи.
Сегодня откроется переход, сердце ударило особенно сильно. Мне нужно вернуться и всё исправить.
Призрачные крылья Вечности коснулись мёртвого ворона.
Чтобы всё исправить, не нужно возвращаться на Ту Сторону, важное находится здесь, прошептала девчонка. Моя двоюродная прабабушка ждала тебя всю жизнь когда ты перестал её любить и ушёл в метель и сейчас она умирает. Моя ма искала тебя, и другие. А я нашла. Пошли?..
Кусты роз, нагие и замёрзшие, тянулись к чугунным прутьям ограды. Он был уже здесь ночью. В комнате безнадёжно пахло лекарствами и смертью.
Кей с недоумением вгляделся в сухое неподвижное тело.
Кто это? И что он здесь делает?
Отчаянно захотелось уйти Забыть всё. Вернуться к ледяному спокойствию Госпожи, к теням и ветру, и следующей зимой оказаться в другом городе, подальше от сумасшествия. В груди что-то неудобно сжалось и задрожало.