А травки все сама собираешь?
Сама, сама. Кто же еще? Пока шевелюсь малмало, хожу в поле, в лес. Но недалече, за реку уж никак. Умру я скоро, Аленушка. И все, что знаю, уйдет со мной. Пожила бы с полгодика-годик, все тебе расскажу, все покажу. Все будешь знать. В книжках ваших да в энтерете этого нет. Мне бабка моя все передала, а ей ее. А мне некому
Алена подумала: «В самом деле, пожить бы тут с полгодика. Хорошо бы. Просто пожить. Воду носить, блины печь, бабушку слушать».
А вслух сказала:
Баба, мне бы с дядей Мишей встретиться.
С отцом Михаилом?
С ним.
Какой он тебе дядя Миша.
С отцом Михаилом встретиться, согласно повторила Алена.
Исповедаться, поди, хочешь?
Ну, не совсем, замялась она. Поговорить.
А что, завтра и пойдем. Я свечки поставлю, а ты и поговоришь. Я тоже давненько не была в храме.
Где не была? В храме?
Ну да, в храме, гордо повторила баба Гутя. Храм теперича у нас. Повезло нам с батюшкой. Богоугодный человек. Его стараниями храм и восстановили. Ты еще не видела?
Алена вспомнила, как, выйдя из автобуса на центральной площади хотя какая это площадь, так, пятачок у магазина, она заметила сверкающий купол на горке, на месте старого клуба, куда еще девчонками она бегали на дискотеки.
Вот завтра и увидишь
Дядя Миша был для нее таким же родным человеком здесь, как и баба Гутя. Кем именно он ей приходился по родственным линиям, она точно и не могла сказать. Но очень много времени тогда, в детстве, проводила в его семье.
Она, конечно, знала, что он священник, но тогда смутно представляла, что это такое. Думала, что это обычная работа, как, например, тракторист или почтальон. И ее очень удивляло, что совершенно посторонние люди обращались к нему «отец Михаил» и «батюшка».
«Какой же он ей отец, какой батюшка, он ей во внуки годится!»
Только много позже она поняла, что священник это не работа, это служение, образ жизни. А по тому, с каким уважением односельчане обращались к дяде Мише, она чувствовала, что он полностью соответствует своему призванию
Его жена, матушка Наталья, любила и привечала Алену. У них было две дочери, ровесницы Алены, одна, Ксения, чуть постарше, другая, Оля, чуть помладше. И каждое лето Алена почти все время проводила с сестренками. Она их и считала своими сестрами. Потому-то и часто бывала в их доме. Стала как будто третьей дочкой, третьей сестрой. Она учила девчонок сначала танцам, потом карате, а они ее ловить рыбу, доить корову, разжигать костер. Это было счастливое время.
Иногда они втроем уплывали на пароме за реку, на другой берег по ягоду да по грибы. Там были бесподобные нетронутые земляничные поляны и огромное количество маслят. Подальше шла черника-голубица, еще дальше брусника. Но туда они не заходили. Ей очень нравилось плавать на пароме. Сначала наблюдать, как на него загружаются машины. В первую очередь тяжелые тягачи-лесовозы. Мужики-водители суетятся, бегают вокруг, матерятся. Руководят. Лесовоз тихо-тихо, медленно-медленно заползает на паром, мужики подкладывают доски под колеса, и вот Паром проседает, ухает, накреняется.
«Тонем?!» Нет, выравнивается, только по реке пошла волна.
Дед Егор, паромщик, иногда, когда паром легкий был, без машин, давал им подержать весло огромное, тяжеленное, неповоротливое. И они, пыхтя и обливаясь потом, изо всех сил держали это непослушное гигантское весло, раздуваясь от чувства собственной важности.
Однажды они заблудились там, за рекой, и к парому вышли уже в сумерках. Им не повезло паром был на другом берегу. Они перепугались вдруг дед Егор уже ушел домой, и им придется здесь ночевать Как они тогда кричали! Все трое потом охрипли и несколько дней разговаривали только шепотом. Но кричали не зря дед Егор еще недалеко ушел и услышал их отчаянные вопли. Вернулся, перевез их уже в темноте, потом даже проводил к дому дяди Миши. Она там и ночевать осталась тогда
Бабушка просыпала муку и ругалась сама на себя:
Это прямо не бабушка, а како-то горе. Руки как крюки, вот все и валится Так ты что же, специально приехала, чтобы с батюшкой встретиться?
Ну-у, смутилась Алена. Не только. Тебя попроведать.
«И самой успокоиться»
Но какое тут «успокоиться»! Она вдруг сообразила, что не привезла никаких подарков ни бабе Гуте, ни дяде Мише, ни матушке Наталье, ни сестренкам своим названным, Ксении и Ольге. Занятая только своими мыслями и своими проблемами, она совсем забыла об этом. Ой, неудобно-то как! Хоть мелочи какие-нибудь, ведь не подарок дорог, а внимание