Поэтому он просто не мог предположить, что у нее может быть, с чем она играет.
На столе появилась четвертая карта десятка. Еще одна десятка в дополнение к той, что выпала на флопе.
«Борд спарился» то есть на столе лежала пара. В данном случае пара десяток.
И это значило, что его сет дам превратился в фулл-хаус, гораздо более сильную руку. Теперь он мог пойти и ва-банк.
А банк, после их агрессивной игры на префлопе и флопе, стал уже очень большим.Таким большим он еще не был за весь час игры.
Все игроки за столом напряженно следили за происходящим, понимая, что вот-вот на центр стола будут задвинуты все фишки. Кто-то пойдет ва-банк, соперник, естественно, ответит.
Его слово было первым. Только он не стал объявлять «ва-банк», предоставляя это право Санни. Просто сделал ставку, причем не очень большую. Сейчас она переставит его рейзом, это и будет фактически «ва-банк». Судя по количеству оставшихся фишек.
Но она снова улыбнулась ему и только заколлировала
Пятница, 20.30
Дом бабы Гути стоял на окраине, за ним была большая поляна, прозванная народом Тополиной, а там уже речка. Разбитый асфальт центральной деревенской улицы заканчивался как раз напротив бабушкиного дома, переходя в не менее разбитую пыльную грунтовку. Дорога шла дальше, до парома. И заканчивалась. Там, на другом берегу, жилья уже не было, так несколько заимок и зимовьюшек. Раньше был деревни, колхозные фермы, деляны леспромхоза. Но все это пришло в запустение, жители поразъехались.
За рекой начиналась тайга, глухая и бесконечная. До горизонта и дальше, до гор. Дорога была тупиковая. А переправлялись летом на другой берег местные на сенокосы и пастбища, за ягодой, грибами да орехом. В последние годы еще много туристов повадилось те края посещать модным стал экологический и экстремальный туризм. Рыбалка, сплав по рекам и прочее.
Алена остановилась перед бабушкиным домом. Ставни закрыты. Дома ли? Она открыла покосившуюся калитку палисадника, пробралась через заросли крапивы до ближайшего окна.
«Хорошо, что в джинсах. Вот бы запрыгала в юбке!»
Постучала в ставню. Прислушалась. Дома! Хлопнула дверь, она услышала бабушкин голос во дворе:
Ну-ка, идите отсюда! Прочь идите! Щас собаку спущу!
И баба Гутя стала колотить какой-то палкой по крыльцу:
Вот я вам! Прочь отсюда сейчас же!
Баба, это я, Алена!
Кака-така Алена?! Сказала, идите отсюда!
Алена выбралась из крапивы, оказалась перед воротами:
Бабушка, открывай же. А-ле-на.
Алена? С города приехала? Ой-е
Зашлепали бабушкины калоши по лужам, загремел засов, заскрипели навесы. Наконец открылась калитка в воротах. Баба Гутя нисколько не изменилась такая же маленькая, скрюченная, в своем стандартном белом платке. В руке палка.
Ты кого гоняешь, бабушка? вместо приветствия спросила Алена.
И точно Аленка. Надо-сь. Как ты здесь?
Соскучилась, совершенно искренне ответила Алена, обняв бабушку. Я поживу у тебя немного?
«Какая же она маленькая и худенькая. В чем только душа держится»
Да живи ради бога, бабушка потащила ее в дом. А то я все одна да одна, ни поговорить, ни послушать. И готовить одной не с руки. Живи, милая. Сколько ж тебя не было?
В доме все было по-прежнему. Алена как будто попала в детство. Подумала: «Хорошо-то как!»
Разувайся пока, а я молочка тебе налью. Свежее, утром Наталья приносила. Отдыхай с дороги, умаялась, чай. Да ты сама достань молоко с погреба, мне сгибаться-то тяжко. Помнишь, где?
Алена помнила все. Ей казалось, что она только вчера уехала из этого дома все было такое родное и знакомое. Она села на деревянную, покрашенную коричневой краской лавку-диван со спинкой и подлокотниками, стоящую у самой двери. На этой лавке она иногда спала в детстве, когда в доме собиралось много народу.
Так сколько же ты не приезжала? продолжала бабушка. Петька наш, грешник, уже четыре года как сидит. А вы с ним в прошлый раз вместе черемуху собирали, на дереве сидели. Лет пять, видно?
«Если не больше». Алена никак не могла сосредоточиться, чтобы посчитать. Да и зачем? В детстве она каждое лето проводила здесь, у бабушки в деревне. Но, чем старше становилась, тем реже тут появлялась. А после смерти отца вообще не приезжала