Мартов достал из кармана новенький мобильный телефон, но тут из дома вышли Василий Степанович и Зоя Тимофеевна. Поблагодарив хозяина за приятный вечер, они, взявшись за руки и слегка покачиваясь, пошли к калитке. Писатель снова взялся за телефон, но тут одно из выходящих во двор окон с треском распахнулось, из него всунулась Нина и, подслеповато всматриваясь в уличную темноту, зычно прокричала:
Виктор, ну ты куда пропал?
Иду, иду, небрежно ответил мужчина и вполголоса добавил. Вот фурия, поговорить спокойно не даст.
На крыльце Лена остановилась и, внимательно всматриваясь в слабо освещенное уличным фонарем лицо Мартова, спросила:
А вы не были знакомы с Ольгой Константиновной Муромской?
Писатель серьезно задумался и, наконец, отрицательно помотал головой.
Вряд ли. А кто она?
Знакомая моей мамы, уклонилась от объяснений Лена. Просто сейчас мне показалось, что я видела у нее вашу фотографию.
Все может быть, неуверенно ответил Мартов и широко распахнул входную дверь, пропуская женщину вперед.
Спасибо, я еще подышу свежим воздухом, а то что-то голова разболелась, вежливо отказалась Лена.
Если вы не возражаете, я постелю вам на диване в маленькой комнате. Там, где вы смотрели телевизор.
Хорошо, спокойной ночи.
Спокойной ночи.
Оставшись одна, Лена достала из кармана джинсовой куртки тонкую ментоловую сигарету и, закурив, долго разглядывала тонкий ломтик убывающей Луны, зависший над спящим селом.
Когда она вернулась в дом, в зале уже никого не было. На столе гордо сверкал медный самовар с парой чайных чашек, дверь в маленькую комнату была открыта. Диван, как и обещал Мартов, был разложен и постелен, и на нём, тихо посапывая, спал, отвернувшись лицом к стене Саша. Лена, что-то неразборчиво и раздражённо пробормотала, разделась, легла на свободный край дивана и, перетянув одеяло с незваного соседа на себя, по-детски крепко обняла подушку.
Глава 6. Четверг
Эскалатор медленно полз вниз. Навстречу Саше проплывали цилиндрические плафоны светильников и невыразительные лица пассажиров, едущих на выход. Далеко внизу серая вереница людей плавно сходила со ступеней и сбежавшей кашей растекалась по станции. Саша вздрогнул, он хорошо знал этот сон, вечный предвестник надвигающейся беды. Он знал, что никогда не попадёт на платформу, что эскалатор навсегда приковал его к середине своей бесконечной ленты, и он будет изо всех сил, задыхаясь и хрипя, бежать по левой стороне едва ползущей лестницы до тех пор, пока не закричит и не проснется от собственного крика. Не дожидаясь бросающей в жар развязки, Саша невероятным усилием воли покинул пугающе-душную подземку и очнулся от беспокойного сна в прохладном и безопасном домике Мартова. Через открытое окно в пустую комнату вливался свежий утренний воздух, а из небольшого яблоневого сада доносился суетливый щебет птиц. Путаясь в рукавах и штанинах, он кое-как оделся и, поддерживая руками гудящую голову, вышел в зал. Там никого не было, а рядом с самоваром стояли полупустой графин и большое блюдо с заветревшимися разносолами. Выпив стопку самогона и закусив пригоршней квашеной капусты, мужчина подошел к окну. Во дворе, возле дровяной колоды, Мартов, держа в руках флюгер, что-то весело рассказывал улыбающейся Лене. За спиной у Саши чуть слышно скрипнула дверь, и из спальни писателя вышла растрёпано-заспанная Нина. Едва приоткрыв глаза, она, сомнамбулически прошлепала босыми ногами на кухню и загремела там металлической кружкой о бак с белым квасом. Саша вышел на крыльцо и, поздоровавшись с Леной и Мартовым, закурил.