Лена, слушавшая Мартова так же внимательно, как американские туристы слушали Остапа Бендера, рассказывавшего им рецепт табуретовки, ответила: «Нет», и машинально взяла стакан с белым квасом. Сделав несколько глотков, она поперхнулась и отчаянно замотала головой, на глазах у неё выступили слезы.
Что это?
Тысячу раз извиняюсь, писатель приложил руку к сердцу и театрально поклонился, не учел, что вы городская женщина, к тому же почти американка. Это домашний квас из зелёных яблок с хреном по рецепту светлейшего князя Григория Потёмкина. Он потчевал им иностранных послов, между собой называвших этот квас лимонадом для свиней, но пившим его в угоду всемогущему фавориту.
И, за неимением иностранных послов, вы решили угостить меня своим свинским лимонадом, укоризненно нахмурилась Лена.
Помилуйте, и в мыслях этого не было! воскликнул Мартов. Здесь все село пьет такой квас, и никто не морщится.
Знаете, сказала женщина, пристально всматриваясь в загорело-грубоватое лицо драматурга, вы как-то не очень похожи на человека, пьесы которого ставят в Европе. Чем же вы так заворожили тамошних зрителей?
Если мои пьесы идут в Европе, то это вовсе не значит, что я европеец. Это значит только то, что в России не понимают моего языка. Искусство это поиск новых форм отражающих свое время, а у нас весь поиск, как правило, сводится к дешевому маскараду, к превращению классических персонажей в балаганных шутов. Гамлет сдал свой камзол в театральный музей. Теперь он появляется на сцене исключительно в трико, в тельняшке, в пижаме и даже в чем мать родила. Наши театральные мэтры бесстрашно калечат классику, но панически боятся ставить новые современные пьесы. Впрочем, и в Европе меня ставит только молодежь, которая мне едва ли не во внуки годится. И я этому даже рад: значит, новое поколение меня понимает и принимает, и я соответствую духу времени. Сегодня вечером в Стокгольме будет премьера моей новой пьесы «Три часа темноты». Это очень сложная пьеса в форме одностороннего диалога.
Односторонний диалог? удивлённо переспросила Лена, Интересный оксюморон
Я думаю, за премьеру следует выпить! подал, наконец, голос Саша, всё это время увлечённо закусывавший.
Действительно, а то я вас совсем баснями закормил, Мартов снова аккуратно наполнил стаканчики зеленоватой жидкостью из большого графина. Или вы предпочитаете более привычные напитки?
Лена совершила рукой какие-то неопределённо-загадочные пассы и, подняв свою стопку, произнесла небольшой тост:
Виктор, ещё раз поздравляю вас с днем рождения и желаю, чтобы ваши удивительные пьесы шли не только в Европе, но и в Америке, Азии, Австралии и Африке, а самое главное, чтобы их, наконец, поставили в России.
Спасибо, растроганный писатель попытался бесцеремонно поцеловать женщину в губы, но та проворно увернулась и Мартову досталась лишь упругая покрасневшая щека.
Пропустив по второй стопочке самогона, хозяин и его гости несколько минут молча и сосредоточенно закусывали.
Так что там за односторонний диалог? вскользь поинтересовалась Лена, добавляя себе в тарелку жареные подберёзовики.
Ах да! оживился драматург, возвращаясь к театральной теме. Это пьеса для одного актера, а вернее актрисы. Суть её в двух словах такова: женщина после двадцати лет брака внезапно влюбляется и хочет уйти от мужа. Муж по-прежнему любит её и согласен терпеть соперника, лишь бы она оставалась с ним; женщина настаивает на разводе, и тут её муж внезапно погибает в автокатастрофе. Вдову начинают терзать сомнения, ей кажется, что эта авария на самом деле была закамуфлированным самоубийством. Она хочет в последний раз поговорить с покойным мужем и расставить все точки над i для этого женщина просит закопать её в гробу на три часа рядом с могилой мужа. Сама пьеса является разговором героини с невидимым собеседником, только вместо слов мужа следуют паузы, таким образом, получается односторонний диалог. И каждый зритель волен сам домысливать вторую половину диалога.
И это зрелище длится три часа? уточнила Лена.
Совершенно верно, подтвердил Мартов.
Сильна видать у шведов любовь к современному искусству, иронично рассмеялась женщина.
Ну, вот и вы ничего в театре не понимаете, разочарованно проворчал Мартов и в третий раз наполнил хрустальные стаканчики.