«Песок, процеженный сквозь корни старой ивы »
Песок, процеженный сквозь корни старой ивы
у самой кромки падает на дно,
где камушки, ракушки сиротливы
останки окуня, которым всё равно
какой песок присыпет их и камень
какой придавит, чтобы навсегда
чтобы уже случайными руками
не потревожили во рту одна вода
ни капли смысла ни песчинки счастья
скелеты, камни, ракушки, трава
спокойный сон ни радости, ни страсти
Бог сохраняет все твои права
на проживание на буквы без оглядки
кто прочитает или не прочтёт,
когда песок сыграет с тобой в прятки
и выдаст послежизненный расчёт
за сказанное в сумме по тарифу
количеством отмеренной воды
и ни при чём сказания и мифы
посмертной радостью восторженной игры!
песок сквозь корни и трава сквозь пальцы
чернильный росчерк смерти изнутри,
когда не знаешь завтра или дальше
и в ветках ивы пляшут воробьи
растроганные радостью событья
один уход не значит ничего!
в пределах берега, которого открытье
ещё Назон описывал!.. всего
кусок песка, обременённый влагой,
состарившейся ивой, корнем, дном
кусочком окуня под илистой приправой
а у меня всё тот же берег за окном,
где та же ива и песок сквозь корни
процеженный ресницами травы
в который раз но кто потом упомнит
какие были меж корней следы.
Бессонница
На берегу, толкающий тебя сзади
всегда впереди он знает куда дорога
в какую сторону, не нарисованную на карте,
где не выспавшийся, не позавтракавший человек
ведёт тебя к краю, обозначенному в свидетельстве о рождении,
где ты, имярек, ничтожнейший из себе подобных
будешь пущен на удобрение на прокорм чьего-нибудь будущего
на выживание чьих-нибудь кем-то выращенных детей
в городе, откуда бежать не оглядываясь
не вспоминая потом кого ты видел последним
и в какой стороне городское кладбище!
бежать, пока тот, который впереди тебя
не окликнет и не покажет конечное место,
где заросли перезревшей малины стоят забором,
отгородив отгородившись от неспособных сказать по поводу
переноса знака стоянка запрещена
на несколько метров дальше до остановки
где всегда было место для всех, кто не успел уехать!
последним автобусом и спит на своих чемоданах,
на пирожках с картошкой пока они ещё тёплые
и источают запах какого-то огорода и чьих-то заботливых рук,
что пожарили для тебя то, что ты любишь,
ибо сдох бы от голода ещё на подходе к этому месту,
сокрушаясь как не справедливы к тебе растения,
растущие всегда рядом с тем местом куда ты
на песчаный берег к тем зелёно-голубым деревьям,
что в окончании каменной набережной
обрамляют тобой оставленный перегретый город
у которого даже когда-то было название,
как у травы, что вытоптана ботинками,
но всегда на виду усмешка не оконченной жизни!
как макароны, высохшие на тарелке
между котлетами, приготовленными на завтрак
в чужой квартире как улитка, бегающая в аквариуме,
чтобы не стать закуской однажды вечером впереди тебя
пока ты играешь в крестики-нолики
пока ты видишь ещё где граница берега
куда обратно, спотыкаясь, приходишь попить и выспаться,
ибо дома соседи и кот постоянно голодный.
Вечером, когда смотришь на уходящего к берегу
в сторону уже давно не плачущей ивы
узнаёшь по спине какого-нибудь знакомого
или пытаешься вспомнить любимую женщину
ту, которая была и отцом и матерью
за отсутствием оных по факту или по времени,
ту, что разделила с тобой раскладушку
и стала недоступным номером в бумажном определении
человеческих связей когда только сумма вычетов
по исходящей в списке давно оплаченном
смотришь куда идёшь и думаешь в чём был смысл
В зарослях на берегу рыбак с удилищем
топчет траву и камушки, вылавливая обед и ужин
вот и радость жизни! жена обрадуется
живой вернулся значит, жизнь до конца не кончилась.