Какой-то полный человек с потным, квадратным лицом, устроился рядом и, пыхтя, стал стаскивать с себя брюки.
Чего не загораешь? Смотри, как палит, сказал он, показывая на солнце.
Я болею, нехотя ответил Виктор Сергеевич, не отрывая взгляда от горизонта.
А-а, тогда конечно, согласился толстяк, направляясь к воде в допотопных сатиновых плавках с беленькими завязочками на боку.
Неужели нормальные плавки купить не может? подумал Самсонов.
Чей-то транзисторный приёмник, до хрипоты в динамике, взорвался маршем «Прощание славянки», и сразу несколько нетрезвых голосов фальшиво подхватили мелодию. Самсонов немного воспрянул духом. Правой ногой, непроизвольно, стал отстукивать ритм марша. «Пойду покачаюсь на качелях», подумал он и направился в парк отдыха. Покачаться не пришлось, парк был, к сожалению, закрыт. Захотелось горячих блинов. Постояв полчаса в очереди, блинов не поел, кончилось тесто. Люди, не получившие блинов, просили замесить тесто, но им ответили, что кончилась мука, а без муки они не могут замесить, но непременно замесят, как только подвезут муку, а когда подвезут, не известно. Такой ответ оказался внушительным, и очередь быстренько разошлась.
Виктор Сергеевич проводил время хаотично, как ему вздумается. Сидел на лавочках, пил газировку, рассматривал витрины газетных киосков, читал всякие объявления, подходил к длинным очередям, интересуясь, что продают, иногда, незаметно, тайком рассматривал красивых, загорающих женщин, вздыхая, собирал на берегу камушки и бросал их в море, при этом загадывая нелепые желания, как в детстве.
Под вечер народ потянулся с моря. Самсонов, облизывая таявшее мороженное, со свёртком в руках тоже шёл домой. Он на время позабыл о внезапно нагрянувших «сыночках», о котах и петухах, о вареной картошке, о комнате Морозовой, которая показалась ему очень знакомой, и о мрачном утреннем настроении. Мимо проносились местные байкеры на переделанных «Явах» под «Харлей Девидсон». Проезжали автомобилисты «частники» с перегруженными верхними багажниками. Один «частник» остановился и спросил:
Как проехать на «Судак»? Виктор Сергеевич сказал, что он не местный и зачем-то извинился. Частник улыбнулся и сказал:
С кем не бывает, и поехал дальше в поисках какого-то Судака.
Низко над посёлком пронёсся «Ту-134». Многие посмотрели на него и подумали: «Вот так вот и мы полетим».
Проходя мимо танцплощадки, обнесённой высокой кирпичной стеной, услышал, как настраиваются музыканты:
Раз, два, три. Раз, два,Дай ревера! Раз! Искусственное эхо послушно ответило:
Раз! Раз! Раз!
Какой то музыкант упорно просил дать «ля», и видимо ему кто-то дал «ля», потому, что он больше его не просил. У музыкантов что-то часто свистело, трещало и падало. А какой-то грубый голос со злостью требовал ревера. «Странное слово», подумал Виктор Сергеевич, «наверное, какое-нибудь иностранное и что же оно означает?»
Впереди шли трое, видимо спортсмены, потому, что они вот-вот должны были лопнуть от перекаченных мускул. Спортсмены никому не уступали дорогу. Дорогу уступали им. Виктор Сергеевич широко расправил плечи и зачем-то выпятил грудь, ну чтобы не выглядеть на фоне «гераклов» убожеством природы. Те свернули в переулок и он, облегчённо опустив плечи, с шумом выдохнул.
Подойдя к калитке, Самсонов как-то сразу изменился в лице и тяжело вздохнул. Опять дурные мысли полезли в голову. Вспомнилось довольно странное поведение сыночков Морозовой. И тут он содрогнулся от неожиданной мысли: «А вдруг, они бандиты».
В памяти всплыл рассказ шофёра «газика» о трёх бандитах, «но тех, вроде бы поймали», успокоил он себя. «Тем более, меня убивать незачем, что я, богатый?» Эта мысль показалась ему вполне разумной и он немного успокоился. Около дома никого не было. Он бесшумно проскользил по лестнице и поспешно закрыл за собой дверь на задвижку.
Феоктист разговаривать не хотел. Видимо был голодный и сердитый. Отворачивал глаза. Когда он получил колбасу, то принципиально, некоторое время, не прикасался к ней, правда, только сглатывал слюну и косился на соблазнительный кусок. Но потом, плюнув на обиду и гордость, стал с жадностью набивать свой пустой желудок, придерживаясь мудрой поговорки: «на кого, на кого, а на еду не обижаются».
(Последующие три дня я описывать не стану, так как, для меня они особого интереса не представляли, но на четвёртый день, когда Виктор Сергеевич дописывал вторую главу «Крымского варианта», случилось нечто интересное, о чём я сейчас и расскажу вам).