«Вот и всё», подумала она. Но не встала. Вчера было гораздо позднее, когда он вернулся домой, был ли на это шанс и сегодня? Все эти часы без еды и воды высосали силы и веру. Но всё же Лена продолжала сидеть. Только зачем? Сомнения поглощали даже очевидные факты, и вот уже дурман небытия пытался поставить под вопрос само существование незнакомца. «А был ли мальчик?»
Улица редела, и люди рассасывались по своим домишкам. Зажигались окна и затихали голоса. Где-то поодаль доносились пьяные вопли, а рядом вымирала всякая жизнь помимо случайных прохожих, будто выбившихся из графика мира.
Пора спать. Спальный район знал это. Он всегда спит, даже когда притворяется бодрым. Здесь люди рождаются, учатся, ходят и умирают. Во сне. И стоит им проснуться, они бегут прочь от душных построек и соседей, главным в жизни которых является титул «Лучшего подъезда года».
Одни могут ничего не делать для столь гордого звания, но счастливы лишь тем, что имеют возможность прикоснуться к чему-то важному, можно сказать, великому. «А мой подъезд лучший!» замечают они, и кто-то с завистью удивляется: «Неужели?!», теряясь в зыбком непонимании, что Вселенной срать на этот жалкий пшик, никчёмный по сравнению с вечностью.
Другие видят ценность своих стараний и приведения в приличный вид хотя бы одного крохотного уголка Вселенной. Они понимают, что живут не зря, ведь их труд оценили, ведь они они не только родились, учились, ходят и умрут, но и сделали что-то, из-за чего их жизнь, возможно, станет чуточку больше смерти.
Кто-то напротив не пытается бороться и мериться письками ни с миром, ни со смертью, ни с жизнью. Они просто косят свой газон старыми косилками и вдыхают ароматы лета, ароматы крохотных дел, ароматы микроскопической, но огромной важности.
И сквозь кисель сна Лена выныривала, ловя ртом влюблённость, вытягивающую её на поверхность жизни. Имели ли все прошлые события хоть какой-то смысл кроме того, что привели её сюда? Сейчас уж точно они все померкли и утонули в вязкой жиже никчёмности.
Только чувства имели ценность. Кому важны миллиарды, когда вместо улыбки на лице застыла похоронная маска? Зачем путешествовать, если вместо тысячи эмоций ты получаешь лишь крестики на уменьшающейся карте? Зачем всё, если не чувствуешь ничего? Зачем?
Как-то в детстве Лена попросила у мамы мороженое. Был жаркий летний день, вот почти что как этот. Та сурово отчитала её, мол, ты совсем с дуба рухнула у нас на хлеб денег не хватает, а тебе ещё кеды новые покупать. И Лена подумала, что правда, лучше купить новые кеды и хлеб, но внутри знала, что ей нужно мороженое. Его липкая прохлада обдала бы язык ледяным прикосновением, по коже побежали бы мурашки, а на лице появилась улыбка. Внутри всё взорвалось бы от счастья, от такой никчёмной бессмысленной мелочи, как холодная шняга в вафельном стаканчике. С тех пор она много думала, разбивала на столбики и отмечала плюсы и минусы и выбирала рациональные, нужные варианты, борясь с собой настоящей. И даже её безумная поездка на Гоа была чётко, но неправильно выверенной, потерянной где-то на разделительной полосе между тем, что нужно, и тем, зачем всё это действительно нужно.
Но сейчас разум поутих, он знал, что чувства сильнее. Это животное желание обладать и неистовое преклонение перед красотой юных лица и тела.
А что ты красивая-то такая?
Лена сжалась. На лавку приземлился пропитый мужичок и уставил на неё свои поблёскивающие глазки.
Она молчала.
Дашь за сиську подержаться?
Страх сжал виски, глаза забегали в поисках чего-нибудь тяжёлого.
Бабы-то какие пошли, знаешь? Ни сисек, ни писек, а у тебя вон какие буфера!
Мозолистая лапа потянулась к налитым плюшкам, Лена резко вскочила и бросилась прочь. На повороте она влетела в прохожего, бросила сухое «извините» и только через пару шагов поняла, что это был Он.
Лена резко развернулась, задыхаясь от ужаса. Её больше не пугал озабоченный алкаш. Случилось нечто гораздо более страшное.
Все эти часы она сидела в надежде увидеть Мальчика, отхлебнуть из корыта его распростёртой на все четыре стороны энергии, и вот какой-то занюханный пьянчужка свёл все труды на нет.
Лена метнулась за ним и встала как вкопанная. Он шёл к подъезду лёгкой походкой, до боли знакомой, прям как в песне поётся. Только без галифе и панам.
Куда ж ты, красавица?! возопил пропитой товарищ и шлёпнулся с лавки. Мля