Если бы в этом списке не было Чугуевки, я всё равно туда съездил бы. Это село находилось в трёхстах километрах от Владивостока, гораздо ближе, чем от Горького.
Мы с Игорем вместе не работали. Встречались периодически то у него дома, то в общежитии, в которое он меня поселил через своего знакомого, то в каком-нибудь магазине.
Игорь бывший моряк. Он завязал с морем из-за семьи. Рейсы по полгода. А дома жена и маленький ребёнок.
Около Чукотки они однажды застряли во льду. К ним приходили белые медведи. Они могли стать вторым «Челюскиным». Их спас ледокол. А в рейсе в Сан-Франциско однажды попал в жуткий шторм. «Корабль валится с бока на бок, рассказывал он. Лежишь на кровати. Упрёшься ногами в стенку. Лежишь, он напряжённо вытянул ноги, изобразив, и думаешь, поднимется или нет?»
2
Первым делом, во Владивостоке я побывал на морском и железнодорожном вокзалах, ставших сказочными в моих воспоминаниях. Эти два вокзала находились рядом напротив друг друга. Помню, мы вышли из вагона поезда родители, сестра и я. И вдруг я увидел пассажирский океанский лайнер, стоявший у причала. Меньше всего на свете я ожидал увидеть корабль, выйдя из вагона поезда! Я должен был увидеть, не знаю, например, общественный транспорт, но не корабль же. Лайнер показался мне громадным. Я открыл рот от удивления. Ничего подобного я не видел. Со временем я усомнился, что видел пассажирский лайнер и два стоявших рядом вокзала, подозревая, что мне это приснилось.
Вокзалы были действительно рядом и напротив друг друга. Усомниться было немудрено. Последний раз я был здесь десятилетним мальчиком.
У причала вокзала стоял большой белоснежный пассажирский корабль. У причала на противоположной стороне бухты несколько грузовых судов. Было ветрено. На волнах играли слепящие солнечные блики.
Я удовлетворённо постоял на пешеходном мосту через железнодорожные пути, соединяющий морской вокзал с Привокзальной площадью. Здесь тоже было ветрено, как на причале. Двадцать лет назад мы стояли с отцом на этом мосту холодным осенним вечером, подсвеченным яркими огнями вокзалов, перрона и близлежащих домов. Перила моста в то время мне были по шею.
Вторым местом моего обязательного посещения был памятник «Борцам за власть Советов на Дальнем Востоке». Мужественный красноармеец держал высокое древко с развивающимся знаменем. Я не знаю, почему этот памятник остался в моей памяти. Может быть, из-за моего чувства благодарности к подвигу. Красноармеец казался мне, десятилетнему мальчику, воплощением справедливости.
Памятник находился на центральной площади города, на пересечении Ленинской улицы и Океанского проспекта. Фигура красноармейца была обращена лицом к бухте Золотой Рог.
Общий вид памятника, сохраненный в моей памяти, не соответствовала реальности. Оказалось, что по обе стороны красноармейца находились ещё и две многофигурные скульптурные группы. Левая группа была посвящена освобождению Владивостока от японских и американских интервентов. Правая группа свержению царя.
Красноармеец выглядел мужественно. Кроме знамени, у него был ещё и горн. Сейчас он не казался мне воплощением справедливости. Моё мнение об отцах основателях нашего Советского государства изменилось в худшую сторону.
В Хороле я купил у китайца китайские кроссовки с эмблемой известной немецкой фирмы. Я впервые увидел китайца! Он был небольшого роста, смуглый, с чёрными прямыми волосами, как у лошадиной гривы. Во Владивостоке я не без гордости показал кроссовки Игорю. Тот посмотрел на меня, как на глупого, и сказал: «Сто метров гарантии». Кожзаменитель потрескался на изгибах на второй день. А потом вдруг на месте изгиба образовалась дыра. Порвались нитки, соединяющие подошву с верхом. Я выкинул кроссовки через две недели.
Меня удивило большое количество китайцев. Разумеется, их было относительно много. А во времена моей юности ни одного. Я думал, что их здесь вообще никогда не было, ошибочно считая, что история мира началась с моего дня рождения. А китайцы, оказывается, жили здесь ещё до революции! Океанский проспект во Владивостоке раньше назывался Китайский улицей.
Японцы и корейцы были представлены своими автомобилями. Такого количества иностранных машин не было даже в Москве. Казалось, вазовские автомобили можно было пересчитать по пальцам. «Волга» была представлена, похоже, в единственном экземпляре. Я однажды увидел её и удивился, как будто неожиданно встретил знакомого. А «Москвичей» я не видел ни одного. Наверное, не было таких автомобилей во Владивостоке.