Генри уважительно относился к любым проявлениям интеллекта и очень старался не осаживать невесту, когда та вдруг с важным видом поднимала в беседе серьезные темы. Дети-то, в конце концов, наследуют умственные способности от обоих родителей.
А совсем недавно к другим несомненным достоинствам будущей жены добавилось еще одно радостное обстоятельство. У Элли, оказывается, есть богатая бездетная тетушка! Подумать только! Такая новость, пожалуй, даже Генри могла заставить поверить в удачу.
Элли же, прелестная глупышка, буквально дрожала от страха – так боялась, что он разозлится, узнав о письме тети Кейт... Тетушка собралась уехать и попросила любимую племянницу недельку-другую последить за домом. Великодушное согласие Генри отложить давно запланированное предсвадебное путешествие вызвало у Элли бурную радость. Малышка бросилась ему на шею, с жаром расцеловала, на миг забыв все их предыдущие беседы о благовоспитанности, приличиях и необходимости сдерживать столь явные проявления чувств.
И сейчас они держали путь в Виргинию, в поместье тетушки Кейт. Генри сам вызвался сопровождать Элли – с тем чтобы потом отвезти старушку в аэропорт. «Хочу познакомиться с нашей милой тетушкой», – объяснил он невесте. Что может быть естественнее такого желания для человека, который вот-вот станет членом семьи?
«Милая старушенция, должно быть, эта Кейт... – размышлял Генри. – Божий одуванчик. Вот уж кому повезло на старости лет. Заполучить такого племянника! Да она будет очарована будущим родственником». Преклонного возраста дамы души не чаяли в Генри Уиллоуби. Им нравилось в нем абсолютно все: и аккуратная прическа, и открытый взгляд, и приверженность старым добрым моральным принципам.
Но все же... все же...
Чуть заметная морщинка прочертила загорелый высокий лоб (высоковатый, пожалуй, лоб – через два десятка лет в придачу к состоянию Генри наверняка заработает и обширные залысины). Будущий светоч юриспруденции слегка тревожился из-за письма милой старушки. «Милой эксцентричной старушки», – уточнил про себя Генри. Письмо тетушки Кейт и впрямь производило более чем странное впечатление, а уж постскриптум вообще поставил Генри в тупик.
P.S. Ты с ним спишь? Непременно сообщи, чтобы я знала, как поступать с бельем.
– С каким бельем? О чем это она? – изумился тогда Генри.
– Н-ну, видишь ли... Ей не хочется без толку застилать две кровати, если можно обойтись одной.
– Весьма оригинально.
– А по-моему, забавно, – парировала Элли.
– Само собой. – Генри улыбнулся. – Просто для дамы ее возраста... с такой легкостью относиться к...
– Все течет, все меняется, – серьезно отозвалась Элли.
– Гм-м... – только и сказал Генри.
Сейчас, вспомнив письмо тетушки Кейт, он еще сильнее нахмурился.
Неплохо было бы, пожалуй, разузнать у Элли кое-какие подробности о старушенции. Эксцентричные дамы, особенно богатые эксцентричные дамы преклонного возраста, требуют к себе максимум внимания. И относиться к ним нужно бережно, с трепетной заботой.
– Элли, дорогая... – начал он. – Нет, милая, не нужно оборачиваться... сколько раз я повторял – что бы ни случилось, не отрывай глаза от дороги. Просто ответь «да?» – и этого будет достаточно.
– Да? – послушно произнесла Элли.
– Речь о твоей тете. Как ты считаешь, не следует ли мне что-то иметь в виду при беседе с ней? Ну, скажем, какие-нибудь ее маленькие слабости... пристрастия... или же, напротив, антипатии? Да, кстати, пришло в голову... Может, купим ей по дороге цветы?
– У нее неимоверное количество цветов. Кейт страстный садовод.
– Ага!
Подобное хобби вполне вписывалось в созданный Генри портрет милой старушки, божьего одуванчика.
– К тому же, – продолжала Элли, – я ведь и так везу подарок. От нас обоих.
– Что, тот старый фолиант? По правде сказать, Элли, мне как-то...