Это только в кино бывает, что наши всегда побеждают, а в жизни-чаще наоборот. Поменяв ленту в пулемете, не зря же тащил такую тяжесть наверх, закурил и стал ждать, когда самые сильные и смелые подойдут поближе. Уже минут через 20 его изрядно оттеснили от края гребня, и сейчас он прыгал и кувыркался, стараясь спрятаться именно за теми камнями, о коих так нелестно подумал вначале. А прятаться было от кого! Согласно сценарию, актеры дружно выходили на сцену. Их было много и со всех сторон. Наверное, задние не знали, куда деваются передние, и напирали. Передние тоже не теряли времени даром, каждый норовил произвести торжественный залп в сторону одинокого стрелка, не успевая заметить, что стрелок бьет с колена из крупнокалиберного пулемета, уперев сошки в камень перед ним. Крупный калибр. Пули прошивали насквозь тела передних и отбрасывали их назад. Сзади уже напирали те, кто хотел поучаствовать в представлении. Лента была последней, оставалось еще половина. И все. Одна мысль свербила в мозгу -что дальше? И где этот трамвай или троллейбус. или что там хотели за ним прислать? Странный шум какой-то сильный шипящий свист возник за спиной. Обернуться некогда, да и не к чему. Если уж все-равно крышка. Но не выдержал-обернулся и обалдел! Метрах в пятидесяти садился самолет. Небольшой боевой самолетик поднял целую тучу пыли и песка. Вертикальный взлет, а стало быть, и посадка. Но самолетик не садился, а как-то странно завис в воздухе. Выглядел он здесь, как тарелка инопланетян на Красной площади. По крайней мере, эффект вызвал такой же тишина и изумление. Не раздумывая, бросился к самолету! Пыль забивала глаза, уши, нос Чуть не на ощупь добрался до крыла. Самолет как-то странно болтался в полуметре над землей. Фонарь самолета был уже открыт, пилот в летном шлеме с темными стеклами призывно махнул рукой. Бросив пулемет и вцепившись в крыло, он с трудом перекинул тело и пополз по дрожащему железу. Перевалился вниз головой на второе сиденье за спиной пилота. Не успел прийти в себя, как самолет был высоко в воздухе и выполнял какие-то зигзаги и пируэты. Разумеется, пристегнуться он не успел и сразу-же врезался лбом в ближайший угол, похоже для него сразу наступила ночь. Очнулся, сел в кресло, пристегнулся. Через стекло плексигласа видны были солнце и чистое голубое небо, мелкие белые облачка далеко-далеко внизу, и там, еще ниже земля. Чужая и теперь далекая. Впереди только небо и только солнце
Пока Джон спит и не представляет, что будет дальше. И слава богу. Но скоро он проснется и узнает. Узнает не все и не сразу. И отношение к своим новым знаниям у него будет двоякое. Он узнает, что во-первых, ему поверили, предварительно все тщательно проверив. Во-вторых, теперь ему придется воевать в новой ипостаси он будет командовать специальным отделением. И будет это отделение выполнять самые сложные и трудные задачи, ну и самое главное он познакомится с новыми людьми, о чем в последствии ни разу не пожалеет. Но это будет уже после того как он проснется. А пока, он спит на жестком, железном полу, подложив под голову остатки куртки, честным сном праведника, и все еще впереди.
Глава 2
«ЖИВЯ РАДИ ЖИЗНИ, РУСИЧ ВСЕГДА ВЫБИРАЕТ СВОБОДУ НЕТ СМЕРТИ» Ратибор
День выдался на редкость удачным, и это понял бы каждый, когда узнал, что удалось дважды позавтракать. И даже, познакомившись с поваром поближе и подарив ему пару безделушек, коих он в глаза не видел ранее, так сказать, предварительно отобедать. И сейчас счастливчик чувствовал себя разомлевшим на солнышке удавом. Хотелось, воздав должное питиям и яствам, предаться воспоминаниям и скромно вздремнуть часок-другой. Но, видимо, в жизни справедливости нет и не было никогда. Иначе с чего это вдруг вызывают к комбату, среди полного благополучия и неги, да не одного, а все вверенное ему отделение, громко называемое-отделение специального назначения, приданное частям особого назначения. ЧОН (часть особого назначения), как известно, болтается по всему свету, везде находя себе дело.
Прокрутив в голове пару предыдущих дней, не нашел никаких грубых нарушений устава. Со вздохом сунул многострадальные ноги в еще более многострадальные, разбитые ботинки, туго зашнуровал, мазнул по ним тряпкой, предварительно смачно плюнув на порыжевшие носки. Застегнул верхний крючок, одернул выгоревшую куртку под ремнем. Комбат, конечно, позволял некоторые вольности в виде закатанных рукавов и расстегнутых пуговиц, но потом не обижайся, если вечно будешь мыть посуду, чистить картошку и устраивать генеральную уборку. Памятуя об этом, посмотрел в обломок маленького зеркальца. Да, ну и рожа! Небритую щеку пересекала свежая царапина с уже подсохшей корочкой, правая скула припухла и выделялась на общем фоне наливающейся синевой. Но что делать. В другой раз не подставляй голову под приклад автомата, за который уцепился здоровенный черномазый детина. Еще повезло-успел уклониться, удар попал вскользь, а то бы так легко не отделался. Шагнул в пролом стены последним, вслед за своими ребятами. Комбат располагался метров на двести сзади и левее. Как и положено начальству-рядом с кухней. Предстал перед ясные очи грозного командира, нещадно поедая его глазами. Лицо комбата было красным и опухшим с щелочками налитых кровью глаз, могучий запах перегара валил с ног за три шага, расстегнутый грязный ворот, порванный рукав куртки и здоровенные кулачищи завершали импозантную картину. Тут же получили достойный разнос за непотребный вид и недостойное поведение. Впрочем разнос был недолгим-минут пятнадцать, на этом торжественная часть была закончена и приступили к делу.