Не надо так отзываться о женщинах, сын мой! Женщина она нам всем Мать! Святость женщин часто превосходит мужские порывы. Кто больше всех ангелов и архангелов радеет за дела человеческие? Богоматерь!
А неразумные мужчины все невесть чем кичатся, обзывают радетельниц человечьих овцами, коровами, кобылами, телками, подчеркивают какое-то свое мифическое превосходство. Если она овца глупая, а ты лезешь ее покрывать, кто ты после этого? Баран безмозглый?
А что женщин-святых маловато, это не из-за того, что они в вере слабы. Главное женское дело и предназначение не святость свою показывать, а новых людей рожать! Да и то сказать, слишком увлекутся бабы божественными идеями, и закончится на Земле род людской.
А что мы с Ефремом не увлекаемся общением с женщинами, это вовсе не из-за того, что он скопец, а я насчет постельных утех слабоват. Отнюдь нет, сын мой, отнюдь нет! Иной раз так меня потащит в ненужную сторону, что аж ахнешь! Бьешься из последних сил, чтобы это наваждение бесовское от себя отвести! А епископ он святой, ему все эти испытания духа слишком сильно мешали, вот он и оскопился.
Под эти рассуждения чистого духом и не склонного потакать ненужным вожделениям человека, я, убегавшийся за день, бестолковый старый коняга и уснул. Хватит с меня! Я не воин, не святой, вот пусть дальше мастера этих средневековых дел как хотят, так и выкручиваются. Спокойной ночи!
Поспал я вволю. Рано утром кто-то возился, кряхтел, сопел, кто-то с кем-то переговаривался мои сладкие сновидения это не нарушало. Я, как и в прежние поры, летел по трассе на «Жигулях» и радовался покупке нового автомобиля.
Потом трасса пошла какая-то неровная, меня стало сильно трясти, и я проснулся. Бодрствование меня огорчило не на шутку. Оказывается, меня за грудки трясла злая, как цепной пес боярыня, а какой-то обомшелый дедок сзади нее приговаривал:
Вроде, не из тех он душегубов, матушка-боярыня. Не такая у него рожа зверская
Ты ж говорил, что они морды какими-то тряпками завязали! А он тут среди таких же главный!
У тех глазищи уж больно сверкали! Как есть смертоубивцы! А этот вяловатый какой-то, снулый Может, муж твой чего знает?
Чего он может знать, лапоть этакий! Сроду ничего не знал и не ведал! Да и его бы порастрясла, дух бы с него вышибла, да унесли куда-то черти Богуслава с самого утра!
Я присел, обвел комнату глазами. Николая тоже унесли добрые ангелы в неведомые дали. Ах да, он же хотел
Отдавай Елисея, гад смердячий! нарушил степенный ход моих полусонных мыслей озлобленный женский крик. Всю требуху из тебя вытрясу!
Это меняло дело. До своей требухи я жаден. Поэтому, озлившись, тоже повысил голос.
На служанок своих теремных иди ори! Или на больных детках изгаляйся, а на меня не сметь тут выезжаться! Я новгородский боярин Мишинич! Наш род знатнейший и богатейший, родовые земли за трое суток на лихом коне не останавливаясь не объедешь, и, может быть, каким-нибудь местным бывшим нищенкам не ровня, и не чета!
Голос деда отметил:
Вот теперь похож. Но не очень. Жидковат все-таки те помордастее были, посправнее
Капитолина убавила звук и уже ласковым голоском попросила:
Отдал бы ты любу моего! Последняя он радость моей жизни Слава, он же неласков, не любит в этой жизни никого, кроме себя. Женились когда, только на знатность мою внимание и обращал ему это в бабе главное, а вовсе не глазки, ручки да ножки. А женщине, да особливо в возрасте, внимание да ласка требуется, доброе слово Отдай!
Эх боярыня, Богуслав в любви силен! Только любит почему-то не знатных русских дамочек, а замужних гречанок сомнительного происхождения или вовсе безродных француженок. Любовь зла, ей не прикажешь
Но Капе я озвучил другую правду:
Знать не знаю, ведать не ведаю, куда твой тиун делся! Он вор, его пути неисповедимы! Может на Змее Горыныче улетел грабить народ русский, а может, посвистывая, с Соловьем-Разбойником обнявшись, подался в глухие дебри проезжих поджидать? Ничего мне неизвестно! Получай сегодня развод и ступай ищи суженого своего!
Нипочем не дам никакого развода! Привыкла к богачеству за пятнадцать лет, и ничего не отдам!
Отдашь, срамница похотливая, все отдашь. Как сегодня суд митрополита Переславского решит, так и будет, разъяснил наглючке подошедший протоиерей. От него сейчас иду. Сегодня после обеда Ефрем в твои дела развратные сам вникать будет.