Уже перед самым отъездом из Атбасара, они услышали от отца, что поселок, в который они собрались, находится на самом юге всей бескрайней страны под Ташкентом и впервые услышали фразу: «Ташкент город хлебный», и что там вообще не бывает морозов и наводнений, а растут настоящие арбузы, дыни, яблоки и виноград, которые они видели только на картинках. После всех этих многообещающих новостей дети с еще большим нетерпением стали ждать день отъезда.
Контейнер отец с дядькой Илькой благополучно загрузили нехитрыми пожитками, но в основном, конечно, он был заполнен ящиками с выкопанной намедни картошкой. Отец очень гордился этими ящиками:
Это ж мине, дядько Илько, у воинской части дали о те ящики. Они ж не халям-балям, а с под патронов о то!
Та спер, небось?
Не, сами дали.
Хорошие ящики. И картошка в них доедет хорошо до самого Ташкента. Всё подспорьем будет там вам.
Олька крутилась возле машины с контейнером и ни на шаг не отходила боялась, что про нее нечаянно забудут, искренне полагая, что, когда погрузят все вещи, они всей семьей тоже сядут в этот огромный железный ящик и поедут на юг. Но смекалистый дядя Илюша, уловив тревогу внучатой племянницы, объяснил Ольке, что они отправятся на новое-старое место жительства лишь через несколько дней, и не в контейнере, а на поезде в вагоне для пассажиров.
Услышав это, Анька засмеялась и сказала, что Ольку они с собой не возьмут, потому что она им не родная, а подкидыш. А Толька бегал вокруг Ольки и, высовывая язык, дразнил:
А Олька подкидыш! Мы ее с собой на юг не возьмем! Бе-бе-бе ме-ме-ме
Ей было очень больно и, уже с полными слез глазами, Олька побежала к маме уточнять свое истинное происхождение. Анька с Толиком ринулись следом, и, опередив Ольку, Анька первая обратилась к маме:
Ма, а правда же, что меня вы нашли в капусте, Тольку в морковке, Павлика в больнице, а Ольку подобрали на дороге, потому что ее там татары бросили, да же, ма?
Лучше бы помогли, вон, матери позаметать! Та принесите жеш хоть совок, там он у сенках. сказала мама, подметая опустевший дом.
Толька! Быстро принеси маме совок! скомандовала Анька.
Сама неси! Мама тебе сказала! Ма, мы же Ольку с собой не возьмем, да же, ма? спросил Толик.
Тю, а куда же мы ее? Тут, что ли оставлять? Та вы принесёте мне совок, язви вас у душу, или нет?!
И Анька с Толиком, мгновенно исполнив просьбу матери, стали наблюдать за дальнейшим развитием событий.
Олька, выпятив нижнюю губу, явно намереваясь вот-вот разрыдаться, робко приблизилась к маме:
Ма-а-а?.. Аньку в капусте, Тольку в морковке, а меня где, м?! с горечью вопрошала она, сквозь навернувшиеся слезы глядя на мать.
Де-де Ворона тебя на дереве снесла! Ид-ди, не маячь перед глазами!
К-какая ворона? Где-е?.. уже едва сдерживала она рыдания.
В гнезде!
Почему ворона?..
Та потому, шо ты горластая!! Та не путайся жеш ты под ногами, твою мать! Мотай отсюдава, я тут позамету, оттолкнула она стоявшую над душой младшую.
Ответ мамы Ольку явно не устраивал и нервы ее не выдержали. Она с ревом упала на пол и забилась в истерике.
Глядя в окно плацкартного вагона, Олька тревожилась, что поезд в любой момент может тронуться, а отца все еще нет: «Посадил нас, а сам куда то умотал И мама, вон, вот-вот заревёт. И правда, где его носит? А вдруг он отстанет от поезда, и ему придется бежать за нами до самого юга?..» Потом она увидела первые перистые хлопья снега, которых было не так уж много, и летели они, плавно кружась, а когда опускались, некоторые исчезали совсем, а какие-то разметал по сухой земле носящийся в бешеном танце ветер.
Минуту-другую она сидела, широко раскрыв глаза, и смотрела в окошко невидящим взглядом. Потом ее внимание привлек такой же, как их зеленый поезд, плавно, с характерным пронзительным скрипом остановившийся на соседнем пути. В окне напротив, казалось, безутешно плакал маленький белокурый мальчик.
«Не плачь, мальчик. Наш Павлик такой же белый и поменьше тебя, но сидит себе и не плачет же. Не плачь, мальчик, не плачь. Не надо только зря плакать» думала, глядя на него, Олька. Мама мальчика, тем временем, пытаясь успокоить его, показала пальцем на окошко, из которого смотрела Олька, и что-то ему, улыбаясь, сказала. Мальчик посмотрел на Ольку и вдруг перестал плакать. Олька обрадовалась: «Ну вот, молодец, а то Мы, мальчик, на Юг едем, где полно арбузов, яблок, винограда А ты, интересно, куда едешь? Только не вздумай больше зареветь! Вот, так и смотри сюда, чтобы больше не расплакаться. Ведь если твоя мама не плачет, значит, и у тебя никакого горя нету! Когда вырастешь, тебе же и будет стыдно, что ты не из-за чего ревел в поезде, и только зря матери нервы мотал. Люди плачут только когда им очень больно, а не просто так»