О тож, «як нэбудь» Тамо вы с Гаврылою сами подохнитэ, як собаки, та ще и дитэй с голоду поморитэ. Тамо гузбэки вас о то ждуть, як жеш, нэ дождутыся
Там и пойду с узбеками хлопок собирать, бо Гаврилу еще долго выплачивать эти, чёртовы алименты
Ага, а мэнэ мэлыция тут будэ пытаты, як и у той раз: «Дэ ваш Гаврыло, та дэ вин? Та дайтэ нам його адрэс, чи сами платытэмо за свого сыночка о цим двум бастрюкам» Ой, Катька, Катька Та яка ж цэ ты Ще вона мэни кажэ «за що?» Та вьижжайтэ! Хотила бо я бэз скандалу о то попрощатыся Та пропадыть вы уси пропадом! Бо я до самого прокурора дойду, но мэлыция вас виттеля знайдэ, дэ б вы нэ сховалыся! И кантерню вашу грузиты нэ прыйду! И провожаты вас на вокзал нэ поиду! бросила в сердцах баба Ариша и, хлопнув дверью, вышла из дома.
Катерина с детьми подошла к окошку:
Приползла, насрала у душу, и уползла О, топчется у калитки Наверна щас Точно Ползет, гадюка, обратно Видно еще не все гадости выказала саркастически усмехнулась она.
Бабушка, действительно, вернулась, но теперь уже со слезами на глазах:
Нэ трэба, Катя, о так о то прощатыся Чи мы нэ людыны?.. она взяла на руки подошедшую Ольку и села на табурет:
Вы ж для мэнэ родны онуки и немного помолчав, продолжила Там жешь, Катя, в тэбэ твоя матэ схоронэна, що и проведати еи тамо некому Бог дасть, мабудь, справитэ еи тамо крест та оградку, як о то приидытэ. А я тутычко остагнуся, поки уси ж Ивановы дивки не повывучиваються тут у городи. Його старшие ж у мэнэ живуть, бо у Муйначке школы для их вже нэма, а тильки для малих.
Она погладила по голове внучку и крепко прижала ее к себе.
А вы пышить бабушке, сказала она уже совсем мягко Ма будь, Бог дасть, то прыиду до вас колысь у той ваш як його Калынин о ций, будь он неладен
Тут к бабушке подошли Павлик и Анька с Толькой, и баба Ариша, погладив по головке и их, снова всплакнула:
Ма будь, тамо тёпло, тай, правда, выдюжитэ А я молытыся за вас тутычко буду Будэ здоровье, ма будь колысь и прыиду туды до вас Тильки пышить, та нэ забувайтэ свою о то бабу
А за алименты не переживайте внезапно прослезилась и мама. Я сама буду ходить там на почту и отсылать его жёнам пообещала она.
Так, недели за две до отъезда они и попрощалась со своей свекровью и бабушкой.
В один прекрасный вечер за ужином отец объявил, что завтра к дому привезут контейнер:
Ты усю картошку по ящикам о то порассыпала?
Та всю Тока, как мы ее вдвоем загружать будем у тот контейнер? Я пустой-то ящик еле двигала
Та не боись, я ж договорился о то с дядькой Илькою подъедить завтра та поможить.
Это, которого «мухи обосрали», или другой тот троюродный твой Илько?
Та не нашел я того Илько. С уборочной, засранец, еще не приехал.
Небось опять загулял, паразит, де-нибудь?
Та не наше с тобою о то собачье дело, где он! А так, канешна, утроём мы бы, быстро о то погрузили. Ты мине лучше о то скажи, шо о та стара карга тагда приползала?
А де ты ее видал?
Та чуть лбами у дядько Илько о то не столкнулися, язви Говорить, шо вже с усеми попрощалася.
Всё боитца, шо уматаешь, а ее будут тут долбать с твоими ж алиментами.
Как о то вы тока глаза тут друг дружке не повыцарапали?
Как видишь, не повыцарапали
Вскоре от мамы дети узнали, что их новое место жительства под названием Калинин, на самом деле, новым являлось лишь для Тольки, Ольки и Павлика, потому что родились они в Муйнаке и Атбасаре на родине отца. А родители в Калинине когда-то уже жили, там же познакомились и произвели на свет Аньку. Но через год после Анькиного рождения, они сначала планировали переезд из Калинина на мамину родину, в Шемонаиху, но почему то передумали и уехали в Муйнак
Уже перед самым отъездом из Атбасара, они услышали от отца, что поселок, в который они собрались, находится на самом юге всей бескрайней страны под Ташкентом и впервые услышали фразу: «Ташкент город хлебный», и что там вообще не бывает морозов и наводнений, а растут настоящие арбузы, дыни, яблоки и виноград, которые они видели только на картинках. После всех этих многообещающих новостей дети с еще большим нетерпением стали ждать день отъезда.