А мы это Да мы сами не знаем, в каком магазине она ну, всё это понакупляла «отстреливался» Толька от назойливых «фанатов».
И куда только родители смотрют? Вот где они щас? прикрыв рукой улыбку, поинтересовался седобородый дед, уже ознакомившийся с «прикидом» детей.
Да на работе они. Это все капр-роновое! бойко отвечал Толька на до ужаса банальные вопросы публики. Олька, скажи же!
Да, вот у нас тут и тут капроновые кофточки, маечки, гольфики бормотала Олька, любуясь собственным художеством.
А не боитесь, что начал было старик.
Не-а!! Они еще не ско-оро придут!.. поспешил с ответом сообразительный Толик, не представляя деду шанса задать вопрос до конца.
Провал «премьеры» под названием «Адам и Ева в капроне» обеспечили, конечно же, учителя, потому как окна учительской выходили прямо на дом уборщицы школы. Разносчицы капроновой лихорадки сначала не без любопытства наблюдали из окна учительской за спектаклем сами, а затем подозвали и мать главных героев уборщицу Катю
Едва завидев маму, несущуюся через дорогу со шваброй в руке, «герои в капроне» мигом вскочили и, сверкая задницами, дали стрекоча. Влетев в дом, они, собственно, «в чем были», в том и забились в свое единственное укрытие под свой топчан.
На сей раз, к их величайшему удивлению, порки все-таки избежать удалось, потому как ни старалась мама, она даже с помощью швабры не смогла вызволить из-под ложа ни одного из модников.
Позднее и вовсе выяснилось, что маму этот случай даже позабавил. Судя по тому, как она рассказывала о нем знакомым, было похоже, что особенно ее потрясла финальная часть сей «премьеры»:
Эх, как они меня увида-али И-и-их!!.. Как пососкочили с лавочки!.. И их, как, словно ветром сдуло!! Тока голые ж в калитке и блыснули! как всегда, эмоционально рассказывала мама, и с трудом подавляя смех, продолжала Это потом уже смеху было, шо в учительской, шо на улице Сама виноватая, шо рассказала тада за ужином на свою жеш голову про те капроновые кофточки, вот они и отчебучили
Отец же любил рассказывать своим знакомым конфуз, произошедший с Анькой. Однажды она, разглядывая электрическую лампочку, вдруг поинтересовалась:
Па, а чё это за такие маленькие точечки на нашей лампочке, а?
Шо такое? Та это ж её мухи, Аня, обосрали. От того и точки «Шо, папа, за точки», язви, спрашует расхохотался отец, ответив на явно неожиданный вопрос старшей дочки.
А спустя пару-тройку дней отец приехал домой с родственником по бабушкиной линии своим двоюродным дядькой Илькой, переболевшим еще по молодости оспой. Анька, разумеется, ни сном, ни духом не подозревала ни об этой болезни, ни о ее последствиях, посему и неудивительно, что ее, чересчур любопытную и наблюдательную, заинтересовали злополучные точечки на лице родственника:
Дядько Илько, а, дядько Илько Э-э
А? Что, Анечка? улыбающийся и пока ничего не подозревающий дядя Илюша прервал разговор с племянником и повернулся к Аньке.
А-а вас, что ли, тоже мухи обосрали, да?
Не смотря на то, что отец, отсмеявшись, объяснил обомлевшему дядьке Илько причину возникновения Анькиного вопроса, родственнику все равно, почему-то, было не до веселья, и он лишь выдавил из себя нечто вроде улыбки.
В один прекрасный майский вечер, когда родители еще были на работе, к ним в дом внезапно нагрянули гости, родственники по отцовской линии: их родная тётя Нина и двоюродная сестра Надя. Они радостно сообщили, что Ольке сегодня исполнилось четыре года, и подарили ей (впервые в жизни!) две замечательные книжки с цветными картинками: «Дозор» и «Где тут Петя, где Сережа?». Олька от счастья была на седьмом небе и радости ее, казалось, не было предела, тем более что ее, как и Тольку, на тот момент научила чтению старшая сестра. А Аньку в свое время научили читать те же старшие двоюродные сестры, когда обе семьи братьев Журбенко проживали в Муйнаке. Да, благо, мама каким-то чудесным образом еще с былых времен сохранила в доме, хотя и скромную но, все-таки библиотеку, в которой имелись и так полюбившиеся детям сказки Пушкина, Андерсена, стихи Некрасова, Лермонтова и Михалкова, басни Крылова, а так же сказка про Старика Хоттабыча Лазаря Лагина.
Олька по просьбе Павлика множество раз перечитывала новые подаренные книжки, и вскоре она, а позднее и Павлик, знали их наизусть. Правда, сначала, на всякий случай, Олька прятала эти книжки от мамы, но потом такой необходимости не стало, потому как мама сама, не без гордости за младшую дочь, велела ей рассказывать стихи всем, кто к ним ни заходил, причем, чаще обычного заявки поступали именно на стихотворение «Дозор». Олька, донельзя довольная, что все, особенно взрослые, стоят и внимательно слушают ее, сама взбиралась на табурет и торжественно начинала: