Что за деньги? Где ты взял? удивился папа. Я уже готов был расколоться, даже рот скривил, собираясь зареветь Но тут из комнаты раздался дикий вопль:
Мышь!
Тетка Рейзл сунула руку под подушку. На ее ладони лежало высохшее чучелко.
Сволочь! Цидрейтер! Мишигаст! Она сразу догадалась, чьих это рук дело. Дармоед! Батрак! Чтоб у тебя рука отсохла! Чтоб глаза вылезли!
Мышь! Мышь! галдели Жанна и Вера.
Готыню! Гевалт! причитала баба Злата.
Папа сразу же забыл о деньгах. Он машинально сунул их в мамину сумку и кинулся разнимать родню. А в ход уже шли подушки, сюнины сапоги, гремели опрокинутые стулья Вечер был в самом разгаре.
Утром меня разбудила мама. Она собиралась на базар перед работой.
А где деньги? спрашивала она неизвестно у кого. Вся Гришина зарплата? Вчера было пятьсот рублей, а сегодня и половины нет!..
Спроси у этого мишигасте! сонным, но уверенным голосом посоветовала тетка Рейзл. У этого шикера!..
Сюня! послушалась мама. Где деньги?
Гей ин дрерд! не размыкая глаз, посоветовал Сюня.
Израиль! тут уж вмешался папа. Отдай гельд!
Сюня сел на полу, где он спал, почесался во всех местах и стал угрюмо освобождать карманы.
Это они с Фишкой на что-то копят, подала голос сестрица Жанна. Фишка это был я, такое у меня было прозвище из-за фамилии Фишкин.
Вор! Гановер! не унималась Рейзл.
В морду! пригрозил мой дядя. Ин пунем!..
И тут же выдал меня: Это ваш Фишка гановер!.. Взял гельд и дал мне
Врешь! не своим голосом закричала мама.
Дальше все было неразборчиво, потому что я забился головой под кровать. Спрятаться глубже мешал мешок с картошкой и корзина с зелеными помидорами. Я цеплялся за них изо всех сил.
Сенечка! Сыночек! Смотреть на маму было страшно. Он же врет?.. Да? Правда?.. Ты не брал этих денег?
Я не был обучен врать. И поэтому побежал. Вокруг стола. Руша стулья и перепрыгивая через них. За мной с ремнем и слезами бежала мама.
Как ты мог!.. Как ты мог! причитала она.
Держи его! подзадоривала Жанна
Воришка! Воришка! добавляла перца двоюродная Вера.
Гвалт! вопила бабушка Злата.
А что я говорила! злорадствовала тетка Рейзл.
Гей дрерд! как всегда советовал ей сумасшедший дядя Сюня.
И вплетался в общий хор стон еще одной тетки, Фримы, матери моих двоюродных:
Вей из мир! И тут тебе цирк с утра! И тут тебе театр! И все за бесплатно!..
Я бежал вдумчиво. Иногда расчетливо притормаживал, чтобы мамин ремень не рассекал воздух впустую. При каждом ее попадании я взвывал дурным голосом.
Вау-у! подзадоривали меня сестренки.
Вей так из мир! стонала Фрима.
Абизоим фар ди гоим! ворчала тетя Рейзл, наверное, имея в виду соседей за стеной.
Сыночек! рыдала мама.
Ин дрерт! Ин дрерт! возбуждался дядя Сюня. И вдруг, вспомнив что-то давно забытое, влепил плюху тетке Рейзл.
Пожар! радостно закричал он. Горим!
Аид а шикер! обидела его тетка Рейзл. Батрак!
Вконец обессилев, мама упала на стул.
Как ты мог! Ты!.. Ты!.. Сыночек!.. она не могла успокоиться. Разве ты видел, чтобы кто-нибудь из нас взял хоть соринку чужого? Разве тебя кто-нибудь учил воровать?..
Не-е не учил канючил я.
Зачем же ты залез в сумку? Зачем взял деньги?
Это он заставил! проблеял я, боясь посмотреть на Сюню.
Вей так Гитлер им пунем! сказала свое слово бабушка..
Бабушка! поправила ее Жанна. Это не Гитлер, это Сенька деньги стырил!
Нехай!..
Абизоим!.. твердила свое Рейзл.
И тут Жанна радостно сообщила:
А Верка опять обоссалась!
Когда все угомонилось, мы с Сюней снова погнали корову на кладбище. Больше ж нигде ничего не росло Манька хрустела сухими ветками, я играл сам с собой в расшибец
Ферфалт ди ганце постройкес грустно заявил Сюня. Я его понял: не видать нам трубы, как своих ушей!
Мне было обидно. И не только из-за телескопа. Я злился на дядю. Первый раз в жизни мне досталось от мамы! И ведь все понимали, что лупить-то надо было его!.. Хотя что с него возьмешь?
Эх! Я с досады шваркнул биткой по монетному столбику, да так неудачно, что все монеты легли на «решку»
Играем? раздался вдруг знакомый голос. Цыган Ефрем нагнулся и тремя ударами битки перевернул монетки на «орла». Но забирать их не стал.