Он хочет видеть Америку! показал я на Сюню.
Не знаю не знаю задумался Карл Иванович. Америка есть на Земле Но свет как это?.. гуляйт по миру по вселенная Все видеть все хранить
Сюня приложил к глазу свернутые в трубочки ладони.
Америка! Америка! загудел он. Я все вижу!.. Вот она Америка! Рукой достать!
Зейст! похлопал Карл Иванович по телескопу. Смотреть! Вот он ваш Америка!
Я приложил глаз к трубе. И отшатнулся: прямо на меня глядел огромный глаз. Я выглянул в окно: на другом конце площади головой ко мне стояла привязанная корова.
Ого-го-го! не смог удержаться я. Чудище какое-то!
Потом в телескоп глядели ребята.
Ни фига себе! удивился Сашка. Вот бы на звезды посмотреть!
Хо-хо-хо! засмеялся Алешка. Фишка-астроном! Да он ни одной звезды не знает!
Как это не знаю! обиделся я. А Первая?
Какая такая «Первая»?
Ну, моя бабка Злата постится всегда до Первой звезды!
Один Сюня был расстроен: Америки не видно!
Америк на другая сторона Земля, успокоил его Карлуша. Может быть, смотреть на Луна и видеть отражение? Может быть, свет гуляйт над Земля и приносить вид Америк?..
Карл Иванович аккуратно сложил телескоп и треногу и закрыл футляр.
Э, молодой человек Я скажу: у вас есть недель! Через недель я должен ехать нах Казахстан Приносить деньги, и труба ваш
Тухлый немец! сказал Алешка, когда мы вышли из магазина. В Казахстан ему не хочется! А сам по-русски говорить не научился!
Ну и что! вступился я за бедного немца. Вон и моя бабка все время путает русский с еврейским. Что ж, ее тоже в Казахстан?
Алешка как-то нехорошо помолчал, как будто решая, что надо делать с моей бабкой. Потом вывернулся:
Причем здесь твоя бабка!.. Ты, Фишка, что ли не понимаешь? Война у нас с немцами! Ты все Пушкина читаешь, а мой отец говорит: сейчас наш главный поэт Симонов! Знаешь, какие у него стихи!
Алешка стал в позу, выбросил руку вперед и начал, как актер на сцене:
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл
Тут он остановился и объяснил:
Мы с отцом вместе учили. Он в театре читать будет, а я в госпитале, раненым
Алешка был из «театральных». Его родители вместе с театром эвакуировались из Москвы и жили в школьном здании, в классах, увешанных географическими картами. Поэтому Алексей назубок знал кучу разных рек, заливов, городов. Стоило заглянуть к нему, как он тут же принимался пытать меня: Ну-ка, найди-ка на карте Парамарибо!..
Я что ненормальный! Почему я должен знать, что это за Пара мара рибо?..
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы
Мы переходили площадь. И Алешка печатал шаг, как настоящий красноармеец. И мы вместе с ним. Только Сюня кряхтел, волоча свою шарманку. А корова Манька даже перестала жевать и пялилась на нас своими грустными глазами. Слушала Алешку.
Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь
Ох, как все верно было в этих стихах! Хотелось взять винтовку и идти стрелять в этих гадов! Бах! Бах! Бах! Чтоб ни одного не осталось на нашей земле!
Так убей же немца ты сам,
Так убей же его скорей.
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
Только я все равно не мог понять: а причем здесь Карл Иванович?
Не видать вам этого телескопа! сказал Лешка, когда мы собрались домой. Это ж какая прорва пятьсот рублей!
А и правда, где вы возьмете столько денег? засомневался и Сашка.
Хвейс? отвечал Сюня. Я знаю?.. В Америка можно ограбить банк
День был жаркий, и мы лениво плелись по теневой стороне. Сюня тащил шарманку, а Манька хватала на ходу редкие травинки.
Все было как всегда. Старые казашки на лавочках тетешкали кривоногих младенцев, русские старушки лузгали семечки, шелуха скрипела под ногами, на перекрестках старались перекричать друг друга костлявые еврейки.