В эти дни разнесся слух о тревожных и драматических событиях, произошедших в Венгрии. Там недобитые фашисты организовали вооруженный мятеж, чтобы свергнуть существующий государственный строй.
Эти новости озабоченно обсуждали рабочие совхозы, которые имели возможность дома слушать радио. От них обо всём узнавали и солдаты. Они рассуждали:
Не зашевелились ли там какие-то недобитки? Не пошлют ли нас туда?
Не пошлют, успокоил Гришаев, теперь уже майор. Отсюда вы поедете в Ленкорань.
Наконец-то начальник колонны открыл солдатам страшную военную тайну! Он-то знал всё с самого начала. Все документы хранились у него в чемодане.
У кого-то нашлась карта. Стали искать где она находится, эта самая Ленкорань? Вот она где: далеко в Закавказье, за Каспийским морем, у самой иранской границы.
Чтобы не простаивали трактора и комбайны, начальство распорядилось вести работы в три смены, круглосуточно. Потребовались дополнительные рабочие руки, специалисты, знакомые с этой техникой. Таких в колонне нашлось человек пять или шесть. Те, у кого были шофёрские права, уже работали водителями.
Казюков вызвался работать на комбайне, утверждая, что знает эту технику.
Я спросил:
Фёдор, где же это ты, городской человек, успел изучить зерноуборочный комбайн?
Он ответил:
Я тебе как-то рассказывал, что я работал помощником машиниста мотовоза на шлаковом карьере. Я там специальные курсы прошёл. Так что в дизельных моторах разбираюсь. И с комбайном управлюсь.
Ну, в час добрый! напутствовал я его. Смелость, как говорится, города берёт!
Наши комбайнёры и помощники комбайнёров работали ночами, возвращались под утро и ложились спать. Едва позавтракав, они опять уезжали в поле. Тут и поговорить было некогда, а не то что петь песни. Нам, большинству «безлошадных», было полегче. Днём мы работали, а ночью спокойно спали.
А механизаторы, наши соседи, жили напряжённой трудовой жизнью. Они работали день и ночь и отсыпались в своём помещении, даже не снимая комбинезонов.
Долгим трудом и терпением люди наконец-то победили сказочного богатыря, имя которому Урожай.
Постепенно исчезли, истаяли горы зерна на обширной площади тока. Смолк гул моторов, и уже не звучали голоса работниц, говорящих почему-то по-украински. Только солдаты по привычке ещё приходили на ток, хотя работы уже не было. Они сидели в вагончике и от скуки жарили пшеницу на горячей железной печке. Зерна вздувались от жара и приобретали коричневый цвет. Крепкими молодыми зубами солдаты перемалывали эти зёрна, которые напоминали вкус печёного хлеба.
Гонимые ветром, по степи катились, прихрамывая, шары перекати-поля. Ветер прибивал их к стенке вагончика эти неправильной формы шары, как бы сплетённые из тонкого хвороста.
Сержанты удалились от дел и уже не водили своих подчинённых строем на работу и с работы. В последние дни солдаты уходили на ток самостоятельно, лишь бы только не сидеть в надоевшем доме.
Их путь пролегал вдоль соснового бора. Василий Красулин обратился к своему другу Виктору Бабушкину:
Если там без нас сгорит наш дом, чего тебе будет жалко? Бабушкин ответил без запинки:
Жалко будет вещмешка!
Но никакого пожара в их доме не случилось. Должно быть, казахские боги оберегали скромные солдатские пожитки. Но без разрушительного огня дело все-таки не обошлось.
Майор Гришаев, ещё будучи капитаном, приказал установить перед домом палатку, до поры хранившуюся в запасниках Смолякова. Это была большая армейская палатка выцветшая добела от старости, с двускатной крышей и слюдяными оконцами, прямо как деревенский домик среднего размера. В одном углу топилась для обогрева железная печурка. Внутри был установлен ряд умывальников.
Умывались и брились в палатке и солдаты, и их соседи механизаторы. Один из них, желая нагнать тепло, щедрой рукой плеснул в печурку солярки. Пламя полыхнуло, и всё остальное произошло само собой. В одну минуту палатка превратилась в пепел.
Совхоз подводил итоги уборочных работ. Передовики производства получили премии и награды. Майор Гришаев получил в дар от дирекции швейную машинку и тут же отослал её домой.
Те из солдат, которые работали на технике, удостоились почётного значка за освоение целинных и залежных земель. Казюков тоже получил такой значок.
Тогда-то и появилась в солдатском обиходе неизвестно кем сочинённая песенка, исполняемая на мотив индийского «Бродяги».