вопрос если не смерти, сами они все-таки остаются бессмертными, то жизни их дальнейшей, потому что, в отличие от людей, их жизнь, такая неприметная в реальности, может продолжаться только в творениях. Это там они всесильны и прекрасны, ну если не прекрасны, тут он немного переборщил, то чертовски обаятельны.
Демаз посмотрел на себя в старинное зеркало и тихо рассмеялся, надо же, у него начинался склероз, хотя он и не считал себя старым, ведь они не отражаются на этой стороне зеркал. И на самом деле на зеркальной глади была пустая комната, и не было, и не могло быть его. И того, за кем он явился, тоже не было. В тот момент это открытие о склерозе, а не о том, что не отражался, немного расстроило его, но он тут же успокоил себя:
Зато я совершенно неотразим, в чем приятно убедиться еще раз.
И это было сущей правдой. Но он вернулся к книжке, от которой все время отвлекался, что же там написано о нем еще?
Падший ангел, который научил людей изготовлять оружие и украшения. Благодаря ему женщины освоили «блудливое искусство», раскрашивать лицо.
Читал он медленно и вслух, и потому притомился быстро. Но дальше там шел набор фактов, о том, как он передал королеве волшебный крем, и она смогла оказаться в их веселой компании. Все, что было известно ему без всяких книжек. Склероз у него был еще не настолько силен, чтобы он позабыл события недавнего прошлого, самого последнего, и как выяснилось, не особо удачного их похождения.
Кстати, о женщинах, оборвал Демон сам себя, ночь уже перевалила за середину, а он еще не успел присниться той, на которую и возлагал самые большие свои надежды в новом, не менее ответственном деле.
Эти юные девицы так любят говорить о снах и знаках разных, правда, Настя изучала психологию, и хотя была не самой прилежной ученицей, пока он был снисходителен к Насте, но может вспомнить старика Фрейда, со всеми его загибами направо и налево, и припишет ему какие-то противоестественные внутренние побуждения. Напридумывал черт знает, что этот гений странный, а ты потом оправдывайся, доказывай, что ничего такого не было и быть не могло, а если вспомнить, что презумпции невиновности у них никогда не бывало, то вообще дело дрянь. Он оттягивал не приятный момент, но вовсе не собирался отступать, если надо присниться, значит, он и приснится как миленький, и никуда не денется.
Я хочу тебе присниться
в хлопьях белого тумана
На ладонях и ресницах,
это поздно или рано
Происходит, осень бредит
снегом, и молчат деревья,
Я хочу тебе присниться
и ответить на доверье.
Среди грез и туч снежинки,
как отметинки о чуде,
Превращаются в слезинки,
усыпляют или будят.
И отбрасывают тени,
как ненужные покровы,
Медлит призрачное время,
мир подсказывает Слово.
Что там, горечь или радость?
Ничего не остается,
Я хочу тебе присниться,
солнце в темноте пробьется,
Воскресая и «сгорая»,
как Икар, яви мне милость,
Я не верю, я не знаю,
что тебе уже приснилась
Какая-то глупая песенка пристала, как банный лист к заднице, но она совпала с его мыслями и настроениями, и подсказывала то, что ему нужно было сделать.
Глава 7 Я могу тебе присниться
Демаз оставил книжку, и растворился в воздухе, отыскав без труда квартиру, в которой обитала девица Настя. Именно ей и предстояло сыграть если не главную, то вовсе не эпизодическую роль в этой истории.
Он взглянул на спящую девушку. Почти блондинка, хотя и психолог, так себе внешне, не в его вкусе точно, но напористая, все сметет на своем пути к цели. А если он будет рядом с ней и кое что подправит и в нужном направлении направит, то все и получится. Такая личная помощница и была ему нужна, пойдет для начала, а там видно будет.
Так он спокойно и уселся в кресло и смотрел на нее, не мигая, потому что в тот момент начал уже ей снится. Вернее, снился не он сам, зачем такие сложности. А во сне, когда картинка резко изменилась, Настя видела себя в огромном зале, заваленном книгами с ее большой фотографией на задней обложке, на передней же был какой-то сиятельный красавец, что-то из античной мифологии и их кораблями и воинами и богами, и написано большими буквами «Дьявол».
И все рвались к ней, протягивали такие же книги, смотрели с восторгом и говорили столько приятных вещей. Но даже не это главное, а то, что она чувствовала себя совсем другим человеком. И таким странно приятным было ощущение этой легкости, что она готова была запеть дурацкую песенку, которая недавно еще звучала повсюду, и стала просто преследовать многих ее пациентов: «Я душу дьяволу отдам, за ночь с тобой». И вот теперь ее повторяла она в своем сне. Но если не за ночь с тобой, за кусочек такой жизни, которая ей приснилась, она бы точно на многое, если не на все согласилась.