В кафе легко, в кино запросто, на дискотеку почему бы и нет? Все что угодно, кроме личной информации. Лиза и все тут. За месяц знакомства даже не выяснил, где она живет. Общаемся, веселимся и вдруг! «Мне пора, пока», и будто не было ее. Позвонить ей можно хоть ночью, смс-ками хоть рассказы пиши: ответит. Красота, образованность, манеры.
Однажды, купившись на теплоту в голосе, попробовал поцеловать. Посмотрела удивленно:
Уверен, что тебе это нужно?
Кивнул: уверен.
Не уверена, что это нужно мне, заливистый смех. Мне пора. Пока любовник.
Еще через месяц, вконец измученный и заинтригованный, я предложил пойти в ЗАГС.
Посмотрела на меня внимательно так, словно увидела впервые. Покрутила тонкими пальцами прядь своих светлых волос.
Подумалось: скажет сейчас, что я совсем ее не знаю, а она не знает меня Ничего подобного!
Я буду прекрасной женой, сказала она серьезно, но как-то задумчиво будто и не со мной разговаривала, а сама с собой.
И вдруг выпрямилась стрункой. Спросила:
Значит любишь меня?
Нет, даже не спросила. Сказала это как утверждение.
Но я, конечно, закивал, начал что-то говорить возбужденно
Хорошо, будь по-твоему. Только я хочу, чтоб ты знал: для меня это очень важный шаг
Я снова что-то начал говорить, но она мягко взяла меня за руку и продолжила цитатой из Теофраста:
И пока собеседник отвечает, болтун перебивает его
А когда я замолк, сконфузившись, продолжила с мягкой улыбкой:
Я приду к тебе голой. Ни родственников, ни друзей, ни документов. Имя только Имя оставлю. И никаких расспросов о моем прошлом, хорошо?
Конечно, я
И главное! договор: что бы ни случилось, если я тебе звоню и говорю слово «Договор», то ты должен на сутки исчезнуть из моей жизни. Не искать встреч, ни о чем не спрашивать. Могу поклясться, что это не будет часто.
Никогда раньше не слышал ни о чем подобном
Брел я, и мокрая снежная каша хлюпала у меня под ногами. Я знал, что дома меня ждут обещанные блины понятно, уже остывшие и холодная одинокая постель
Лиза оправдала самые смелые из моих ожиданий. Она стала не просто хорошей женой. Можно сказать идеальной: дома она как гейша могла угадывать малейшие мои желания. Как-то выправила себе документы (я знал, что они поддельные, но не совался в это дело), стала работать переводчиком (сразу с нескольких языков) и очень хорошо зарабатывать. Мои друзья стали ее друзьями и порой казалось, что даже мои мысли ее мыслями. Вот только
Вот только этот проклятый договор!
Если идти до дома пешком через весь наш огромный мегаполис это часа два, не меньше. Пройдя километров пять, я устал, продрог, но так и не успокоился. Зашел в первое попавшееся кафе. Заказал чашку кофе, какие-то бутерброды, закурил.
Совсем незнакомое было кафе. Незнакомое и очень странное. Будто в другое измерение попал: официанты во фраках, а официантки в передниках прямо на голое тело и все как подбор стройные красавицы. Как будто частный клуб или элитный ресторан для избранной публики. Музыка тихим фоном, на танцполе смуглые девушки змеями извиваются. И как меня пустили сюда: в грязных ботинках, в джинсах, в свитере моем потертом? Я был так поражен, словно зайдя в деревенский сортир, оказался вдруг в ватер-клозете гостиницы «Хайят» Разволновался, засмотрелся Но успокоился понемногу: тоже я не лыком шит, много где бывал, просто вот так неожиданно
И Расслабился. Где наша не пропадала? Заказал еще кофе, коньяк, да и стал смотреть с удовольствием на танцпол. А там змей уже сменили негритянки, охотно демонстрировавшие свои большие черные груди.
А потом Потом на сцену вышла Она. Вся в белом и прозрачном, вот только волосы почему-то синие. Вышла, и сразу ясно стало: и змеи эти, и прочие негритянки ей и близко в подметки не годятся прима.
Смотрю на нее во все глаза, а кто-то во фраке шепчет в ухо: «Эта девушка желает с вами приват, пройдемте вон туда, за ширмочку». Берет меня под локоть аккуратно и ведет Показывает неприметную дверцу
И снова я в каше снежной пополам с грязью, только вот метель началась и город почему-то незнакомый. А еще: щека горит то ли от поцелуя, то ли от удара. Не помню.
И имя свое не помню. И знакомых у меня больше нет. И истории моей личной тоже Все, что помню: Теофраст, «Характеры».