Монахи, тотчас обрушивались на старого Марселя. Это негодный старик забивает мальчонке голову россказнями о путешествиях. В молодости, Марсель служил на корабле герцога Дюкре, и частенько вспоминал о славных походах по морю.
Не слушай его, Бертан, увещевали монахи. Что хорошего болтаться по воде, словно щепка? Человеку пристало жить на суше, а не изображать из себя рыбу. И до добра такая жизнь не доведёт. Взглянуть хотя бы на старика Марселя, у него ни кола ни двора, ни семьи, ни детей, что могли бы позаботиться о нем в старости. Только благодаря доброте господина Венсана, несчастный скиталец не помер на дороге, а нашёл приют в обители.
Но мальчик, каждую свободную минуту, шёл к старику, и зачарованно слушал очередной рассказ о морских путешествиях.
Однажды, в погожий летний день, небо вдруг заволокло тучами и хлынул ливень. Монахи, в спешке бросились собирать ягоды, уложенные для просушки, и торопились укрыться от дождя под навесом, как в ворота раздался стук. Не успел Арман отпереть дверь, как сильный удар сбил его с ног.
Вот проклятый боров! Битый час копался с замком, верно, ждал, пока знатные господа вымокнут до нитки! Грубо крикнул человек, в богатой и нарядной одежде. За ним, во двор обители, ввалилось ещё несколько таких же щёголей. Их лошади были забрызганы грязью, по самое брюхо, и устало топтались возле ворот. Развязным и наглым господином, что по-хозяйски покрикивал на всех, был маркиз Лавасьер.
О нем, давно уже шла дурная слава. Все дни он проводил в кутежах и попойках. И раз за разом, его развлечения становились более жестокими. Словно, ему и его дружкам, доставляло удовольствие глазеть на чужое горе. Да отчего же не поглумиться над бедняками? Господь видно нарочно создал их, на потеху знатным господам. И никакие жалобы и прошения самому королю, не могли остановить Лавасьера. Ещё бы, жизнь при дворе так скучна, а маркиз, всегда имеет в запасе пару историй о своих «подвигах». И королевская свита покатывалась со смеху, слушая очередной рассказ.
В это раз, Лавасьеру и его прихвостням, вздумалось поохотиться в лесу провинции, где они ещё не бывали. Господа с утра, так славно угостились вином, что не смогли изловить даже жалкого кролика. Да ещё, ниоткуда хлынул проливной дождь, дороги размыло, лошади скользили в жидкой грязи. Тут то, на беду, им и попалась старая обитель.
Монахи бросились поднимать Армана, а дружки маркиза так и корчились от смеха.
Вот умора, господин Лавасьер! Я давно так не хохотал!
Господин маркиз знает толк в пинках, этот толстяк завалился, словно тюк сена!
Ох, господа, у меня уже слезы выступили от смеха, этот жирный боров упал носом, прямо в грязную лужу!
Грешно сеньорам смеяться, над тем, что причиняет боль, нахмурившись, произнёс Жослен. Если вам нужно укрыться от дождя, и обсохнуть, обитель, с радостью, приютит каждого, но придётся унять громкое веселье и злословие, вы пришли в монастырь, дом Божий.
Что? Господа, мне послышалось, или этот щенок в задрипанной хламиде, вздумал меня поучать? Меня, маркиза Лавасьера! Воскликнул щёголь. А не научить ли хорошим манерам, это нище отродье?
Его дружки, ухмыляясь, обнажили шпаги, в предвкушении новой забавы.
Гоните этих олухов в сарай, да подоприте хорошенько двери, вскинув голову, приказал маркиз. Пусть посидят там, пока не научатся, с почтением встречать знатных господ. А этого щенка, что вздумал меня поучать, свяжите верёвкой, да покрепче.
Угрожая шпагами, дружки Лавасьера затолкали в дровяной сарай Готрана, старика Марселя, Паскаля и беднягу Армана, который еле перебирал ногами. Связанного Жослена, господа наградили таким пинком, что несчастный кубарем покатился по земляному полу.
Если, хотя бы слово, я услышу из вашей жалкой конуры, крикнул вслед пленникам маркиз, велю поджечь сарай.
Брату Мишелю, господа приказали проводить их в зал и подать вина и закусок. Мишель принёс кувшин наливки из ягод, немного яблок и кусок козьего сыра.
Ах ты, проклятый разиня! Воображаешь, что мы должны утолить голод, обедом для нищих? Воскликнул маркиз.
Эти церковные крысы совсем обнаглели! Подхватили собутыльники Лавасьера. Пусть немедля подадут жареных гусей и паштет!
Почтенные господа, произнёс растерянный Мишель. У нас нет другой еды.
Как бы ни так, наглец, я сам слышал, как в загоне гогочут гуси, высокомерно сказал шевалье Перрен. Даём тебе четверть часа, что бы исправить дело.