Сергеев как собак нерезаных. Какой именно?
Демидов, одноклассник твой, хмуро ответили в трубке.
Что-то срочное? Томирис не горела желанием видеть кого бы то ни было, поэтому открывать не торопилась. Сергея она помнила. Он всегда ей нравился. Причем во всех отношениях. Его приход удивил ее, но, тем не менее, она не в состоянии встречать гостей. Слишком много выпила.
Открой и узнаешь, последовал ответ.
Что ж, была ни была
Томирис нажала кнопку «Открыть». Все-таки, на улице дождь. Стоять снаружи не очень приятно.
Она открыла дверь квартиры, но вскоре пожалела об этом. Ведь дома страшенный бардак, хозяйка еле стоит на ногах, повсюду пустые бутылки Что о ней подумает Сергей? А, впрочем, наверно то же, что и другие. Какая теперь разница
Раздались приближающиеся шаги на лестничной площадке, и Томирис затаила дыхание. Интересно, каким стал Сергей? Ведь они не виделись лет пятнадцать, если не больше
Дверь открылась, и он вошел.
К ее удивлению, одноклассник ничуть не изменился. Только ростом выше стал. Увидев его, Томирис будто окунулась в прошлое. Прошлое, в котором у нее было столько надежд и планов на будущее. Она снова почувствовала себя семнадцатилетней девчонкой Томкой, безумно влюбленной в первого красавца школы Сергея Демидова. Расчувствовавшись от нахлынувших воспоминаний, Томирис кинулась гостю на шею. Как хорошо, что она открыла дверь! Как хорошо, что незваным гостем оказался именно Серега!
Привет, привет! обняв ее, воскликнул Сергей. Сколько лет, сколько зим! А ты все та же. Только пьяненькая немножко, весело отозвался он.
Вдохнув квартирный воздух, наполненный запахом спиртного и перегара, Демидов поморщился. Оглядевшись, он окончательно убедился, что Томирис пристрастилась к запретным напиткам, за которые в школе сама нередко читала поучительные лекции, когда видела, как одноклассники тайком смешивают колу с коньяком. Кто ж знал
Извини, я не ждала никого засмущалась Томи, отступив и опустив глаза, будто провинившиеся дитя.
Да ладно, махнул рукой Сергей. Всякое бывает. Прими мои соболезнования, он снова обнял ее крепко-крепко.
Томирис содрогнулась, когда воспоминания о смерти семьи вновь посетили ее расслабленное сознание.
Она провела гостя на кухню. Распахнула форточку, чтобы немного проветрить помещение. Поставила чай. И вдруг поняла, что в доме нет даже сахара, не говоря уже о заварке. Сама она чай давно выпила и в данном напитке не нуждалась. У нее был свой, более расслабляющий
Благо, Сергей пришел не с пустыми руками. Принес торт, соки и фрукты. И еще какую-то небольшую коробочку, которую отложил на край стола и открывать не торопился.
Томирис рассказала ему, как жила все это время. О своей погибшей семье. Даже о том, что винила себя за их смерть.
Ты ни при чем, уверенно заявил Сергей, и это порадовало ее. Он был первым человеком, который не отмалчивался, когда речь заходила об этом. Остальные же предательски молчали, в душе соглашаясь с Томирис. «Да, ты действительно виновата», говорили их глаза. А Сергей он другой. И за это ему спасибо.
Соберись, Томи, взяв ее за плечи, молвил он. Ты ни в чем не виновата, и не стоит гнобить себя. Ты сознательно себя губишь. Зачем?
А почему нет? она подняла глаза, и они наполнились слезами. Зачем мне все, если они там, а я еще здесь? Зачем мне вся эта жизнь? Да и жизнь ли это без них? Они были смыслом жизни, а теперь его нет.
Посмотри на себя, Томирис! взмолился Сергей. Кем ты стала? Ты же совершенно другая! Не опускайся, Томи. Живи, ради памяти о них живи! Им с небес все видно. И наверняка твой сын страдает, видя тебя в таком состоянии. И муж тоже
Да что ты знаешь о них! резко выкрикнула Томирис, и Сергей разжал руки, отстранившись. Они бросили меня еще при жизни! Не нужна им я! И мне никто не нужен теперь! Пошли вы все к черту! Видеть не хочу! Никого! Я ненавижу эту проклятую жизнь, поэтому и пью! Чтобы забыть этот ад, в котором живу! Ненавижу все и всех! Плевать мне Плевать она заплакала. Она даже не замечала, что теперь одна.
Кроме нее, в квартире уже никого не было.
***Она снова напилась. Опустошив последние запасы спиртного, Томирис тут же отключилась. Долгожданное забытье поглотило ее, и в себя она пришла лишь под вечер. На улице еще было светло, но сумерки уже постепенно сгущались над городом.