Михалыч сидел на скамеечке в глубине двора. На шахматной доске были расставлены фигуры, но его партнер Пал Палыч запаздывал.
Но вот, наконец, из дома напротив, вышел грузноватый пенсионер и засеменил в его сторону.
Михалыч приподняв руку, поприветствовал опоздавший.
Палыч легким кивком ответил тот, и показал на доску какие выбираете?
Палыч, пробубнив что-то про слонов Александра Македонского выбрал белые и двинул вперед пешку.
Они были знакомы меньше месяца. Пал Палыч был учителем истории. Он по его рассказам прожил в этом дворе уже два десятка лет, а в городке все сорок и знал все почти про всех дворовых обитателях трех многоквартирных домов и одного еще сталинской постройки.
Пять лет назад в это время Палыч под руководством супруги пахал бы на собственных шести сотках. Но теперь дача была заброшена, супруга больна, и уже не первый год летние каникулы Палыч проводил в городе, читая лекции всем желающим.
Желающих было немного и потому Цезарь был очень рад новому знакомству, видя в новом соседе интересного собеседника. Михалыч давно знал прозвище своего напарника, но называл его так лишь мысленно возраст уже не позволял.
Из-за угла вывернули две пожилые женщины с журналами и брошюрками в руках. Они окинули взглядом двор и не спеша направились в их сторону.
Во! Свидетели Иеговы1 пожаловали, сообщил Палыч, не спится им бедным, круглые сутки миссию выполняют. Сейчас спрашивать будут: а вы знаете, как зовут Бога? заключительную часть фразы он произнес гнусавым голосом.
Женщины подошли, поздоровались и та, что моложе, обращаясь к новому для них человеку, действительно обратилась с вопросом, правда, не по тексту «суфлера» Палыча:
Вы верите, что на Земле будет конец света?
Верю, вроде как подыграл Михалыч.
А вы хотите спастись?
Нет, не хочу.
И если первый ответ полностью вписывался в заранее подготовленный сценарий с непросвещенными, то второй ставил жирный крест на его продолжении в нужном русле. После заученных наводящих вопросов, очередной прозвучал намного искренней:
А почему?
Потому что все мои предки, все мои родные и близкие, не успев приобщиться к вашему единственно-верному учению, уже не спаслись. Так я уж заодно с ними в общую кучу.
А может, все-таки вторая женщина протянула Михалычу брошюрку и журнал.
Может
Взяв предложенную литературу, он положил ее рядом с собой на скамейку, и как бы оправдывая свой поступок пояснил:
Надо же знать, кто нам какое светлое будущее обещает.
Он посмотрел красочный журнал на дорогой глянцевой бумаге.
Картинки были яркими и впечатляли.
Грешникам не спастись
Башня какая-то сторожевая. Стращают
Слизали с Вавилонской. откликнулся Цезарь, Только там хотели до Бога добраться, а здесь наоборот, сторожат, чтобы кроме них никто до Бога не добрался.
У них башня, у масонов пирамида. И там и там надо карабкаться к месту под солнцем и поближе к высшему начальству.
Абсолютно правильно мыслишь, похвалил Цезарь, а вообще это ведь прообраз карьерной лестницы все пирамиды ступенчатые, только из-за масштабности не так в глаза бросается.
Был я рядом с ними видел
Женщины, о чем-то переговариваясь, пошли дальше, а Палыч провожая их взглядом многозначительно сообщил:
Смотри, как они сейчас Клавдию обойдут. В прошлый раз она их так своим костылем отходила бежали прытко! Она-то истинно православная, а православные ух как могут врезать, даже и костылем!
Действительно, проходя мимо клавдиной скамейки, женщины прижались к противоположной обочине и ускорили шаг.
Михалыч вспомнил фразу своего фронтового товарища Вадима, которую он запомнил почти слово в слово:
«Каждая религия считает иноверцев врагами и просит у Бога их покарать. Бог в растерянности»
Палыч поведал о Клавдии Антоновне:
Нрав у нее будет покруче, чем у Екатерины Великой. Когда в тюремной охране работала все по струнке перед ней стояли. А лет пятнадцать назад они с мужем на своей машине в аварию попали, так что ей пришлось отнять обе ноги. Но она так лихо на протезах ходит, что не каждый догадается, что без ног.