Закончилась наша обзорная экскурсия в обширной избе, стилизованной под ресторан. Кочевряжиться не буду, а выражу свое мнение одним емким словом угодили. Рыба белая, рыба красная, икры обоих цветов в бочонках, гусь с яблоками. Седло горного козла на кульминации застолья это, доложу вам, одно сплошное объедение и пальцеоблизывание.
После чревоугодия в баньку. Там встречают девицы давешние. Когда кокошники сняли, вроде даже красивыми показались. Мордастые такие. Да и депутатша в обнаженном виде тоже ничего, наличествуют женские биологические особенности в полной комплектации.
Утром просыпаюсь на перине широкой, депутатша рядом сопит. Сквозь слипшиеся глаза лик ее различаю и удивляюсь себе. Как же ты умудрился, Соломон? С такой сексом сможет заниматься разве что пьяный слепой некрофил и то, за большие дополнительные деньги.
Тут главврач входит. В руках бутылка коньяка и фужер наполненный. Меня ж воротит всего, от вида такого к самому горлу мерзость всякая поднимается. В полном коматозе я, оказывается, от сибирского такого гостеприимства. Красная кипучая субстанция в черепной коробке моей забродила.
Главврач стакан протягивает и говорит: «Пей, Соломон, хорошо будет! Я врач, я знаю!»
Умеет он убеждать, ничего не скажешь. Необыкновенный человек. А разве заурядность какую на этакую должность определят?
Полегчать то мне полегчало, но на каком транспорте добирались до Саяно-Шушенской ГЭС, не вспомню теперь, а спросить неловко как-то перед сибиряками.
Саяно-Шушенская это, доложу я вам, громадина. Пылинкой себя ощущаешь. Больше не помню о ней ничего. Рассказывали потом, что пили мы на самой верхотуре за двадцать пятый съезд КПСС, и что чуть не сдуло меня.
Больше о пребывании в Красноярске ничего сказать не могу. Уверен только в одном пролет я так и не докрасил. Прямо первый раз со мной такая конфузия приключилась.
Деткам своим обязательно историю эту поведаю. Когда те вырастут, конечно. Дай боже им такого же еврейского щастья, как у их папочки любимого!
Смокинги
5 7 декабря 2012 года
Сегодня у меня с утра безвозвратно испорченное настроение, хоть и новые кисти выдали. Из натуральной щетины, между прочим. Одна из них филеночная, а к таким у меня особая слабость, но даже филеночная расположение духа не подняла. Все из-за старшего моего, Борюсика. Подсуропил безобразник папочке. Зачем только я попросил до завтрака его дневник? За какой такой надобностью? Раскрываю кондуит, а там каждая страница красными чернилами испещрена. Весь, как есть, в замечаниях: опоздал на политинформацию; прогулял политинформацию; шумно вел себя на политинформации; мешал проведению политинформации; выгнан с политинформации; родители, примите меры по подготовке к политинформации
Это как понимать, я вас спрашиваю? Тем более в текущий момент, когда на ближневосточных землях особенно неспокойно, и курды в Междуречье пошаливают.
От такой равнодушности сына своего откушал я хумус без всякого аппетита и на кухарку беспричинно цыкнул.
Теперь вот стою, крашу стену, а вдохновения особого не ощущаю, хоть стена эта не где-нибудь, а в самом Большом театре на третьем ярусе, но мыслями я вовсе не о работе и искусстве высоком, а в несчастных землях палестинских, да о Борюсике своем непутевом.
Вдруг чья-то рука неожиданно меня под коленку хвать, я чуть со стремянки не грохнулся. Оборачиваюсь смотрю, а это ж сам главный реставратор Большого, мой приятель давний, с самых малых годиков. Наши кроватки в детском садике имени Инессы Арманд рядышком стояли.
Обнялись мы, щетинами потерлись, тут он мне с места в карьер и говорит, как замечательна наша случайная встреча, теперь вот он может самолично передать, что меня Друзь приглашает в свою команду, обзвонился он мне, но недоступен ты.
Это верно, когда задание у меня ответственное, я всегда телефоны отключаю. Лестно мне стало, что сам Александр Абрамович вспомнил Соломона, понадобился ему Соломон, не справляются, видать, без Соломона. Но одновременно и горестно мне сделалось оттого, что придется отказать Александру Абрамовичу, меня ведь Максим Оскарович раньше подписал, сам домой ко мне в Горки приехал с поклоном и бутылкой вишневой наливки. Усмирил гордыню, хоть и магистра. Поэтому так и отвечаю своему собеседнику без обиняков, что у Поташева я в команде и никак не могу к Друзю переметнуться, при всем моем уважении к Александру Абрамовичу, тем более, что наша игра в ближайшую субботу состоится, то есть практически завтра, а друзевой команде еще только через неделю предстоит, тогда и поговорим ближе к теме. Такое, мол, мое окончательное соломоново решение.