Кое-как долетел. Чудом не вырвало на трапе.
Встретили меня отвратительно. Какой-то патлатый парнишка с приплюснутой харей держал табличку «Соломон». Я к нему, так этот недоношенный привел меня к вшивой облупленной пятерке с вмятиной на капоте. Отвез в «Интурист», так не поверите, там даже полулюкса нет. Вселили, как последнего чмошника, в номер высшей категории. Это что-то! Туалет и душ совмещенные, компьютера нет, климат контроля нет, халат один. С дыркой в кармане! Двадцать телевизионных каналов, из них только два спортивных! Минибар полупустой. Каюсь, вспомнил тут нехорошим словом Якова Моисеевича. Удружил!
Кто останавливался в эмиратском Интерконтинентале, тот меня поймет. И уж, можете не сомневаться, никакого сравнения с президентским номером в Рэдиссон Славянская. Я там как-то завис с одной привередливой барышней, так хотите верьте, хотите нет, но после моя спальня в Горках мне не очень казалась соответствующей, хоть та породистыми деревьями отделана и меблировка заграничная не из простых магазинов. Все по спецзаказу доставлено. Собирали самые, что ни на есть, натуральные немцы носители языка, а я на них покрикивал. Те даже не кривились, только битте щен, данке щен. Яя. Гут, гут. На обед я им пиво разбавленное выставил. Пили, как миленькие, оккупанты недообрезанные. Вот бы бабушка Рахиль порадовалась, кабы дожила.
В целом, как вы поняли, не получил я удовлетворенности от своей временной обители.
Один прок, что на работу не ходить по городу, в холле той самой гостиницы этот обделанный объект недоделанный. Зашел туда в сопровождении директора. Вгляделся. И, правда, работы на три мазка. Директора, чтоб не мельтешил, отослал насчет обеда распорядиться, шапку из газеты «Труд» соорудил, приставил табуретку, макнул кисть и за дело. Минут двадцать малярничал. За это время почти не побеспокоил никто. Только одна дамочка заскочила. Села, замурлыкала песенку. Певичка, наверное. Или из кордебалета, уж больно ножки распрямила. Чуть банку с краской не опрокинула.
Потом отобедали с директором и генеральным менеджером этого, прости господи, отеля пятизвездочного. Не скажу, что особые разносолы подавали, но червячка заморил. От экскурсии по городу наотрез отказался. Что я в нем не видел? Одних фильмов про этот город штук сто смотрел.
Про город Энск (читатель, который понимает за коммерческую тайну, тот меня не осудит, почему я город-герой на великой русской реке Энском называю) ничего плохого сказать не могу. Но аэропорт полное недоразумение. В туманах оседлых. Когда-то, еще при застойной Совдепии, на этом месте низинном болотная мошкара от квакушек хоронилась.
Из-за этих туманов неразвеянных пришлось мне на лишний день в Энске задержаться. Лишал себя остатков здоровья в тамошних едальнях. Да и валютные не ахти. Без огонька девахи.
Как открыли аэропорт, я на радостях горничной чаевые оставил. Прости, тетушка Сара, но хорошенькая девушка та горничная Наташка. Врала, что на четверть наших кровей. Не больше одной восьмой у нее, и то татской. Но разве в этом дело, если девушка добродетельна и целомудренна? Если способна повысить у постояльца верхний градус одухотворенности?
Заехал за мной опять тот же стиляга на развалюхе своей. Унижают нас везде, где только могут. Но я стерпел. Яков Моисеевич меня смирению научил. У него кулак с наковальню. Никакие Кличко с Тайсонами не устоят. Ну, может быть Валуев полраунда и продержался бы. У нас на стройке гастарбайтеры все как на подбор, словно только что из института челюстно-лицевой хирургии выписались.
Знал бы, какое вредительство строители коммунизма учинили, совсем худо стало бы мне. А так еду себе, и еду, одно утешенье скоро конец позору. До аэропорта всего-то минут тридцать пути.
Ан нет. Не для тебя, Соломончик, такое счастье, чтобы в спокойности и необременительности путь твой тек. Уткнулись в пробище на переезд. С километр. А на встречке у обочины три дэпээсные машины прохлаждаются. Встали намертво. Спонсоров ловят.
Другой дороги нет? спрашиваю шофера.
Нет, отвечает. А кабы была, так все одно не развернуться.
Обычно надолго такая бодяга? нервно интересуюсь и «Ролекс» свой демонстративно постукиваю.
Как повезет, отвечает равнодушно. Бывает, и часа на два закрывают.
Ну, думаю, Соломоша, приплыли. Если обратно возвращаться, так по мне лучше повеситься. Я Наташке фальшивую банкноту сунул, мне ее на юбилей наш плиточник Шрейбрегер от чистого сердца презентовал.