Едва подошли к концу воспоминания мои неоднозначные о былом нешуточном недовольстве Миши Вейцельблюма, смотрю, Поташев первый свое кресло покидает. Вассерман тоже руками разводит, типа пас он. Козлов было к Илье Новикову потянулся, но тот встает поспешно со словами: «Какой может быть разговор, если Соломон с нами». Тут и Козлов, наконец, смекнул, что невидимке отвечать, и говорит: «Разве у нас есть выбор? Суперблиц играет Соломон. Это самое легкое решение в моей жизни».
«Кто бы сомневался», замечает ведущий и приступает к вопросам.
И тут, как говорит мой двоюродный брат Лева, мне карта повалила. Представляете, все вопросы, как один, оказались по моей малярной части. Я их словно орехи пощелкал. Да и потом не сплоховал, только на шестом раунде уже при счете пять ноль в пользу знатоков Новиков Илья меня опередил на сотую долю. Первый выкрикнул про гладиолус. Выпендрился перед девушками своими.
Когда закончилась игра, то давай знатоки из моей застольной команды меня качать. Едва опустили, как другие накинулись. Кто по спине хлопает, кто обнимает. Потанина целоваться лезет. Равшанчик Аскеров чай «Ахмад» впихивает, скидку немалую сулит. Трещал мой смокинг по швам под напором таким водопадным, но выдержало сукно англицкое. Уж сколько на нем та графиня шотландская висла, а только шов сзади лопнул. Мне его потом дворецкий подшил.
В общем, окружили меня всеобщим обожанием. Поташев сияет. Вассерман в порыве воодушевленности бороду рвет. Козлов вокруг волчка скачет. Даже элитарный Друзь не сдержался, отбросил свою фанаберию. «Браво, Соломон!» крикнул и подбросил в воздух чепец госпожи Орловой.
Потом вручения были. Мне само собой хрустальную сову дали, а за суперблиц эксклюзивный тур на зимовку в Антарктиду от одной знаменитой фирмы. Все включено. Буду пребывать на полюсе холода в паразитическом блаженстве. Вот только отпустит ли меня так далеко прораб наш Шнипперсон? Ну да ладно, уговорю как-нибудь. Презентик пообещаю.
Мои домашние запечатлели минуты волнительные моего торжества на диск. Будет, что деткам показать. Когда те вырастут, конечно. Дай боже им такого же еврейского щастья, как у их папочки любимого!
Мистер Президент
10 декабря 2012 15 декабря 2012
У меня сегодня с самого спозаранку воодушевленность приподнятая и легкость необычайная в мышлении. Ведь у прораба моего дорогого, Шнипперсона Якова Моисеевича и супруги его Розы Самуиловны, в девичестве Цымлер Сары Израилевны, тридцатилетний юбилей совместной жизни в единой нерушимой ячейке. На торжество множество московских знаменитостей приглашено. Из сопредельных стран также десант солидный высаживается во всех столичных аэропортах. На вокзалах литерный за литерным.
В Метрополе и Балчуге цены вдвое обычного затребовали.
Я в сладком предвкушении прибываю, мечтаю о деликатесах и иных заморских яствах вечерних, как тут вызывает меня в бытовку свою сам Шнипперсон. Я кисти побросал и поспешаю на всех порах. Яков Моисеевич ждать не любит. С опоздавшими не церемонится. Он их к Мише Вейцельблюму, крановщику нашему, отсылает. Тот страсть, как воспитывать любит. У Миши все костяшки на обеих руках отбиты.
Увидел меня Яков Моисеевич и говорит, что, не взыщи мол, друг мой Соломоша, но боюсь, опоздаешь ты на мое торжество, а, если нерасторопен будешь, так и вовсе только к десерту поспеешь.
Видя мое до невозможности огорчительное выражение лица и понурость всей остальной сгорбленной фигуры, Шнипперсон по-отечески так меня подбадривает: «У Президента нашего в кабинете под потолком то ли грибок завелся, то ли плесень какая слизистая. Раздражает его, отвлекает от забот государственных. Ты уж постарайся, голубчик, обработай, как следует загнивающий участок, и подкрась, чтобы в тон. А что тебя посылаю, так тебе ведь от дома до Ново-Огарево рукой подать, и мастер ты проверенный. Да и разряд только у тебя».