И все-таки что-то произошло. Поцелуи стали менее долгими, объятья менее жаркими. Уединиться на какой-нибудь квартирке мы не предпринимали попыток. Впрочем, и возможности такой не было.
Клуб филофонистов я забросил ходить туда теперь мне было совсем неинтересно.
Однажды утром ко мне подошел отец.
Тетя Катя умерла. На похороны пойдешь?
Тетка была моей дальней родственницей. Я и видел-то ее несколько раз всего, но делать было нечего, к тому же, говорили, что она меня когда-то немного нянчила, поэтому я согласился.
Атмосфера на похоронах была Впрочем, об этом можно догадаться.
Скорбно постояв у гроба, я двинулся в другую комнату. Здесь последнее время жила покойная. Запах умирающего человека уже выветрился, видимо комнату тщательно проветривали.
На подоконнике стоял большой полиэтиленовый пакет с лекарствами. Я нехотя шевельнул его рукой.
Ничего интересного, раздался голос у меня за спиной.
Я повернул голову. Это был один из родственников.
У Катерины Ивановны был рак мочевого пузыря. Уже ясно было, что она скоро умрет. Поэтому ее не лечили, а только боль снимали.
А я аспирин хотел найти. Что-то голова побаливает.
Видимо она тебя вспоминает пока где-то здесь. Она же нянчила тебя. Мы все испытываем недомогание. Самое позднее, на девятый день все пройдет. К тому времени у нее много других, более важных дел будет.
Мужчина помолчал.
Пойдем я тебе аспирин дам, у меня есть. А эти лекарства все переписаны. За ними скоро из поликлиники приедут и заберут.
Через пять минут я вернулся в комнату и разворошил пакет. Внутри наличествовал полный набор интересующих меня лекарств. Я сунул за пазуху три упаковки морфия, четыре промедола и пару стеклянных пузырьков с промедолом в таблетках. Это была лишь часть наркотических лекарств. Все брать было опасно. Хотя и так был определенный риск. Лекарства-то переписаны.
Церемонию похорон я покорно вытерпел. Причинял неудобство лишь морфий. При каждом моем резком движении он противно шелестел, так как упакован был в полиэтиленовые пачки, закатанные в фольгу.
На кладбище я не поехал, рванул домой. Пока «черепов» не было, выложил награбленное и поразился. Если продать все это на черном рынке, то на вырученные деньги можно купить «Волгу». Но продавать лекарства я не собирался. Засунув в дальний угол тумбочки ампулы, я положил в карман лишь пузырек с промедолом в таблетках и пошел к Татьяне.
А у меня для тебя маленький сюрприз, заявил я ей при встрече. Дай мне свою руку.
Таня протянула ладонь и я выложил на нее пузырек.
Где достал?
На похоронах, честно ответил я.
Моя подруга очень взволновалась.
А еще есть?
Тебе что, этого мало?
Не в этом дело. Когда обнаружат пропажу, может милиция нагрянуть и отыскать их.
Да на меня и не подумают родственники. А если и подумают, то виду не подадут. Зачем им клин вбивать между родней?
Всякое бывает. Ты должен все лекарства отдать мне.
А если у тебя найдут?
У меня не найдут. Я умею прятать.
А если?
Тогда загремлю только я. А вот если у тебя найдут, то загремим оба.
Я задумался, осмысливая аргументы.
Не переживай, я просто так расходовать ампулы не буду. Только перед встречей с тобой.
Этим вечером Татьяна чересчур уж долго одевалась. Пока я ее дожидался, успел протоптать в снегу целую тропинку. Но когда она вышла, причина задержки была, как говорится, на лице. Под ее глазом красовался огромный синяк.
Что случилось? перепугался я.
С соседкой подралась.
Из за чего?
Просто она меня ненавидит. Я, впрочем, теперь тоже ее ненавижу.
Причина-то была какая?
Нет. Успокойся ты, это обычные тюремные взаимоотношения. На зоне еще не то было.
А я хотел с тобой в кино сходить.
Какое тут кино с таким лицом. Давай лучше посидим где-нибудь на лавочке.
Подъезды она не любила. Считала, что там собирается всякая гопота. Поэтому мы сидели на лавочке, болтали и целовались. Когда Таня была под дозой, губы у нее были горячими и очень сухими.
Сушняк, поясняла она. Так всегда бывает.
А как ты умудрялась постоянно морфий находить? удивлялся я.
Постоянно не получалось, конечно. Искали и находили новые источники кайфа.
Расскажи.
У нас в компании таксист был, по тяжелому подсевший на наркотиках. Приходит как-то и говорит, что не мешало бы из обычного мака опий попробовать выделить. У него ломки страшные были, поэтому и воображение, в плане где достать, работало четко.