Первая пара была в том же кабинете, что и вчера. Мы зашли со звонком, но преподавателя еще не было. На моем месте, рядом с Виталиком, который оказался старостой, сидел Влад и довольно скалился. Денис кивнул головой в сторону свободной парты и мы с ним сели вместе. Так я и остался сидеть на том месте, постоянно ворча на Дениса, выговаривая, что он мешает мне учиться и прочую ересь.
Экономика Такая нудная, непонятная мне. Гуманитарий как основа давался мне тяжело, и я часто думал, почему я не пошел на какого-нибудь там биолога или географа. Почему именно менеджер?
На перемене я направился в буфет, чтобы купить себе кофе. «Слава Богу, что этот болван не увязался за мной» подумал я про Дениса. Стены, стены, стены. На половину выкрашены в синий цвет дешевенькой блеклой местами краской, от пола до высоты в два метра, а оттуда выбеленная известкой, такой же белой, как только что выдоенное молоко, еще не успевшее обзавестись густой пленкой сверху и желтым оттенком внутри, в глубине своего чрева из молочнокислых бактерий и прочей биохимической дряни. Коридор, снова стены, поворот, снова коридор. Словно сине-белый лабиринт с окошками кое-где и редкими криво-косо расставленными пуфиками, на которых сидят студенты мастера стачивания зубов о гранит пресвятого гуманитария.
Проходя мимо окошка у лестницы, мой взгляд поймал ее. «Это та девушка!» подумал я про себя. И действительно, на окошке сидела и читала книгу та самая девушка, которая заявила вчера, что моя книга неправильная. Теперь то я смог ее разглядеть. Рыжие длинные волосы, милое личико, зеленые глаза, сине-зеленый сарафан Она была сосредоточена на книге, и не замечала ничего, что происходило вокруг нее. Глаза быстро бегали по страницам, по строчкам, будто в фильмах, где какой-нибудь робот изучает историю человечества, со скоростью света впитывая в себя информацию из книг и фильмов. Ниже, еще ниже. Глаза ударяются о края листа, и он с приятным шелестом переворачивается, переводя эти зеленые тусклые фонарики на начало строчки, словно каретку пишущей машинки. И все повторяется снова.
Я пытался разглядеть все ее скрытые черты: как она водила глазами по строчкам, как хмурилась, потом с облегчением улыбалась, легким движением переворачивала страницу и вновь вгрызалась глазами в страницы.
Привет! подойдя к ней, сказал я.
Девушка нисколько не обращала на меня внимания и будто бы не слышала. Стрелка моего датчика уверенности потихоньку стала снижаться. Я стал сомневаться, не зря ли
Эм Привеееет! снова повторил я, пропев букву «е».
Стрелка опустилась до нуля. Реакция оказалась точно такой же. Я перерезал не тот проводок, и бомба сдетонировала, разорвав мою попытку и раскидав ее по всему коридору зелеными отвратительными ошметками. Наверное, она просто не хочет со мной разговаривать, поэтому так и ведет себя. Я вздохнул, кривовато улыбнулся и развернулся уже, чтобы уйти, как неожиданно она заговорила:
Джон так и не узнает, что должно было произойти наверху.
Эм Что? удивившись, переспросил я.
Азалия тут не причем. Книга не о цветах. Неправильная книга, холодным спокойным голосом произнесла она.
И только тут до меня дошло. В руках у нее была та же самая книга, которую я вчера читал. Та самая неправильная. Я кинул взгляд на обложку тот же красный цветок, то же название.
Да, это книга-детектив, сказал я. Она не про цветы.
Девушка вновь молча углубилась в книгу. Разговор явно не удался. В тот момент я подумал, что мне нужно что-то сказать, чтобы разрядить обстановку и не выглядеть глупо. Назвался гвоздем лезь в доску, ощущая на своей шляпке-головке удары огромного молота.
Ты любишь цветы? спросил я.
Мой вопрос прошло сквозь нее. Как призрак, как частицы нейтрино, как как пустое слово. Я вновь подумал, что ей не до меня и развернулся, чтобы уйти, но ее голос снова остановил меня.
Ликорис, произнесла она.
Что? переспросил я.
Ликорис. Цветок, не меняя своего привычного тона, сказала она.
Девушка подняла глаза и посмотрела на меня. Ее взгляд был такой вдумчивый, такой печальный. Я терялся от одной мысли к другой, не зная, что делать и что говорить. Внутри что-то билось крохотным мотыльком о прозрачные стенки банки, и никак не могло вырваться наружу, заставляя меня в ожидании чуда смотреть на это странное создание женского пола.