«Надоела предметность»
Надоела предметность
Суетливого дня!
Я лечу в неизвестность.
Не встречайте меня!
А внизу проплывают
Острова городов,
Только стрелки сдвигаю
Часовых поясов.
Пустяки однозначны,
Не ношу их в себе.
Неудачи невзрачны
На такой высоте.
В лагуне чаек
Милый, купи мне остров!
В море рожу я сына.
Знаешь, легко и просто
Плыть на спине дельфина.
Мы их обучим, гладких,
Нам приносить на ужин
Всё, что растёт на грядках
В море Больших Жемчужин.
Я запеку минтая
И закажу кальмара.
Стану ходить нагая
И волновать загаром.
Там, где красны бананы,
Хижину выстроим сами.
Буду писать романы
И начинать словами:
«Жили в Лагуне Чаек,
Там, где вокруг пучина,
В море рождённый мальчик,
Женщина и мужчина».
Полетели на Лысую гору!
Эх, нелётная нынче погода!
Слушай, младшая из сестрёнок,
Ведьмы это такая порода
Страстных женщин, смешных девчонок.
Ведьмы любят шальные песни,
Скачут в ночь нагишом по надгробьям,
Мужиков у себя в Полесье
Колдовским угощают снадобьем,
Завлекают они, плутовки,
Сладким запахом, приторным вкусом,
И умеют любить, бесовки,
И обучены всяким искусам.
Знаешь, ведьмы в воде не тонут,
Шелковисты их руки и гладки.
Мужики в их объятьях стонут
Или просто бегут без оглядки.
А они лишь смеются вдогонку,
Паутин разрывая узоры
Слушай, ведьма, моя сестрёнка,
Полетели на Лысую гору!
Лев прав
Закрой чихающие краны,
Отставь немытую посуду.
Давай уйдём с тобой в барханы,
Усевшись на спину верблюду.
Ну, пусть не водятся верблюды,
Поедем к морю. Есть машины.
Когда у женщины причуды,
Им потакать удел мужчины.
За перевалом будет лето,
Мы упадём в него с разбега.
Лев прав, не спорь, я знаю это
Ты лишь стекло протри от снега.
Включи погромче магнитолу,
Подсыпь в салат побольше соли.
О, боже, милый, ты же голый!
Вот автомат, прикройся что ли!
Да не пали ты по бутылкам!
Сними меня на этих скалах,
Я выхожу на фотоснимках
Не хуже девочек в журналах.
Поедем дальше, вечер скоро.
Хочу в наш домик деревянный.
И пусть нам плачущие горы
Наполнят каменные ванны.
Попьём вина, а, может, чая
И водки с мёдом от простуды
Ну, что сидишь в такой печали
Среди невымытой посуды?
Обречённая любовь
Роман был ещё не окончен,
И вот наяву ли, во сне,
Любовь обречённая молча
Вошла и подсела ко мне.
И я обратилась с укором:
«Зачем ты пришла? Мне не быть
Навеки с любимым, и скоро
Придётся тебя хоронить.
А ты ведь заранее знала.
Чего здесь расселась, молчишь?».
И тут она грустно сказала:
«А сам ты бессмертен, малыш?».
Ночь перед Рождеством
В эту ночь разгуляется всякая нечисть,
Станет в окна стучать, голосить вразнобой,
И расставишь ты зеркало, воду и свечи,
В ожидании встречи с грядущей судьбой.
Что ты хочешь узнать про любовь и измены?
Будет всё хорошо. Что об этом гадать?
Нострадамуса я расшифрую катрены,
Чтоб вселенские тайны тебе толковать
Рождество приближается. Небо на страже.
В православных церквах службы ночью и днём
Что должно то случится, и, может быть, даже
До второго пришествия мы доживём.
Знай одно: будет Пасха, Сочельник, Крещенье
Я всегда за плечом. Я вхожу в твои сны.
В этом зеркале жди моего появленья,
То ли с той, то ли с этой его стороны.
«Больно быть битой собакой»
Больно быть битой собакой
В вечной погоне за костью,
Челюстью, сломанной в драке,
Старой исхоженной тростью.
Горько быть вечно влюбленной
В тень или память былого,
И от тебя отстраненной
Жестом, движеньем и словом.
«Человек не всеведущ, но он искушён»
Человек не всеведущ, но он искушён,
Знает: в рай без суда не прорвёшься.
Согрешишь и покаешься будешь прощён,