О дружбе
А когда было проще? Да когда-то было.
Упустила я тот момент, упустила.
Распылила силы в гульбе с друзьями.
Ну и где они? Кто не здесь, кто в яме,
кто на дне таком, что мороз по коже,
кто уже не друг. Даже не похоже,
что когда-то был самым верным другом,
а сегодня мимо, и не то, чтоб руку
протянуть кивнуть, подмигнуть не сможет.
И ему я больше не подруга тоже.
Нас ломала доля, нас меняло время.
В сердце нет досады. В дружеской измене
кроется знаменье нынешней эпохи.
Память прошлой жизни собирает крохи,
чтоб опохмелиться от того веселья
дружного, шального, пьяного безделья.
Дама
Эта дама с собачкой нечеховского разлива
в нашей рюмочной ошивается
постоянно.
И в стакане ее портвейн не кончается
дама пьет красиво,
по глоточку-капельке, не спеша.
Далеко не свежая,
но по своему хороша.
Даже последний пьяница
при ней материться не смеет.
Все пытаются
умные разговоры вести
про артистов кино, а еще стихи
ей читают разные.
Вы мне не верите?
И напрасно.
Вы зайдите сами сюда под вечер.
Здесь, в дыму забвения душу лечат
и свою беспомощность утешают
бывшие полковники,
герои-любовники
Жизнь большая
то ли была, то ли мимо прошла.
А собачка? А что собачка
маленькая сучка непонятной породы,
скромно угощается колбасной шкуркой,
загадочно молчит, как и ее хозяйка.
Правда, злые языки пустили коварный слух,
будто дама отродясь глухонемая
и пол жизни провела в городском дурдоме.
Но буфетчица Тоня
утверждает, что если бы не эта дама,
у нас бы давно был шалман и притон.
А так, приличное заведение.
Коля
Мы говорим не то, что думаем,
думаем не то, что подразумеваем,
а делаем, как прикажут,
а не то, что хотели бы делать.
Так уж устроен мир нормальных людей.
Вот, и кто тем укладом доволен?
Но живет во дворе у нас Коля
тихий такой дурачок.
Верит каждому слову буквально,
улыбается ни о чем,
со всеми здоровается за руку.
Руки его теплые, мягкие. Натурально
переживает за всех.
Обидеть такого паскудный грех.
И мы уж, как можем,
при нем хорошими быть стараемся,
чтобы Коля зря не расстраивался.
А Коля опять заболел
врожденный порок сердца,
слабый иммунитет и другие
сопутствующие диагнозы.
Его мама, дворничиха Егоровна,
умаялась с ним вконец.
И мы притихли.
Страшно Колю-то потерять.
Ходим на цыпочках, шепчемся:
«Вы слышали? Коля-то болен.»
Куда нам, таким, без Коли?
Как бы не скурвиться окончательно
Подстилка
Ни платочка, ни колечка,
ни цветочка за любовь
вышел утром, отряхнулся,
как в уборную сходил.
Ну, не принц и не на белом,
и совсем не на коне.
Просто так, с тобою путался,
в замужество не звал.
Васькиной тебя подстилкою
считали за глаза.
А когда ты окочурилась
на фабрике своей,
Васька взял, да и повесился
в сарае, в том углу,
где впервой тебя, по пьяне,
грубой силой завалил.
Камень
Нервы на грани, когда под ногами
громко и грузно хрустит серый гравий.
Ты, хоть ослепни, старанья напрасны
гравий тот серый, он серый, не красный.
Серый подходит всему полумерой.
В разных цветах сочетается серый.
Только душе моей ближе, сродни
темно-бордовый и красный гранит,
с черным вкрапленьем, почти однородный.
я выбираю камень надгробный,
где остается только отметить
имя и даты рожденья и смерти.
И пробудиться от содроганья,
чтоб не узнать для кого этот камень.
Тёмная лошадка
На эту лошадь ни кто не ставил.
Экстерьером не вышла
и порода сомнительная.
Не похожа такая на победителя.
И, когда фавориты ей проиграли,
все кричали, что это афера,
что в следующем забеге
она непременно рухнет,
не сделав и полукруга.
И снова все просчитались.
Украденная мальчишкой
со скотобойни кляча
бежала, летела, мчала,
навстречу жизни, в начало
судьбы своей ранней, юной,
когда жаркой ночью лунной
паслась в табуне беспородном,
в полях, за колбасным заводом.