Харон спеша уходит с работы, выслав записи из блокнота на электронную почту шефа. Выйдя в проем, он обернулся, окинул на секунду взглядом окружение.
Неужели, они так и хотят остаться там, в Сети? Неужели их не волнует другая сторона медали? подумал он, озвучив мысли вслух шепотом. Он уже убежал, и не знал, что Лайма слышала его слова. Также на секунду отвлеклась, посмотрела на свои рисунки, пытаясь рассмотреть в них что-либо хорошее. Пытаясь найти в окружении что-то вдохновительное, тем самым мгновеньем случайности которыми полна жизнь, она услышала от Харона что-то родное, близкое к ее сердцу.
А сам он уже едет вниз. Снова мелькают элементы декора, нудные этажи в перемешку с никому не нужными достояниями искусства. Снова и снова. Нельзя это не заметить, нельзя не говорить, жизнь летит мимолетно, но ты помнишь все. Такие же серые будни, такие же яркие для тебя достижения. И ты рассказываешь их всем, хвастаешь тем, чего добился, пишешь пост в соцсети. А кому это нужно? Быть может паре человек, что являются твоими друзьями-знакомыми. Мир полон синонимичных образов. Можно долго сопоставлять любую рутину со своей жизнью, но это будет проявлением эгоизма и слабости. Снова первый этаж, из здания направо, прямо к остановке. Примерное время пути два часа. Все очень плохо.
Клиника в высотном здании. Тут нет места романтике или наоборот, запугиванию. Просто это удобно. Когда окна имеют вид дальше, чем до соседского дома, лечиться становится легче. Это четвертый уровень. Обиталище обеспеченных и богатых. Никто не запрещает прогуливаться, можно охватить взором все здания более продвинутой архитектуры. Здесь ценят не только эффективность или красоту, но синтез этого. Сюда мечтают попасть те, кто в тихую занимаются искусством и грезят о знаменитости. Здесь и в правду красиво. Жилая зона расположена по краям уровня и каждая квартира открывает свой вид на небо. Настоящее, ночью даже со звездами. Тоже настоящими. Здесь ценят натуральность всего. Пытаются эффективней работать со временем. Чаще используют модуляторы на слабом усилении мозга. Обычно в здешней сети сидят со скоростью 57 раз выше обычной. Все бояться мозговой нестабильности, но все равно идут по острию ножа опираясь на стену из денег. И элитная больница на весь уровень, и мелкие частные клиники тут творят чудеса.
А по пейзажам самого уровня мало что сказать можно. Будто бы там люди другие. Нет. Такие же маленькие, шубутливые. Спешат познать тот мир, что интересен лишь на первый взгляд. Думаете на улицах можно увидеть граффити? Или, например, скульптуры? Снова нет. Все художество наполняют дома изнутри. Декор имеет отношение только к интерьеру. Каждый обстановка индивидуальна. А вот люди они похожи.
Харон мчится вперед. До клиники еще триста метров. У него отдышка. Ноги просят пощады, а мозг уже сам просит притормозить. Но нельзя. Не сейчас. Внутри вестибюль большого размера. Это помещение для встреч. Почти все больные могут передвигаться по открытой территории. Могут поговорить с близкими, принять их поддержку. Или же получить домашней еды. Но все это в идеале. Больные так и сидят по палатам. А коридоры пусты. Редко можно увидеть молодую пару, мило беседующую между собой, когда он тихонько ее обнимает, чувствует ее рядом по-настоящему. А остальным хватает присутствия в Сети. Харон оглядывает комнаты, видит одну и ту же картину тело, валяющееся на кровати, которое подключено к модулятору и системе жизнеобеспечения. Вглубь коридора и налево. Справа лежат особо трудные пациенты. Те, кто висят на одном волоске. Те, кому нужна операция по стабилизации состояния. Кроме мозговой нестабильности, здесь лечат множество схожих болезней. Иногда их подключают к дополнительной компьютерной системе для разгрузки. Тогда их дни точно сочтены. И чем ближе их конец, тем больше возрастает мозговая активность, тем больше коэффициент преобразования времени. За одну минуту здесь они могут остаться там, в Сети, на тысячи минут. Ради того, чтобы еще больше прожить. Это все знает Харон, все тонкости, все уловки богачей. Спросите почему? Ему рассказал Морен.
А вот и его палата. Для гостей комната открывается только от команды больного. Вот он лежит, руки поверх одеяла, все в точках от старых витаминных уколов. Медицина шагнула вперед ей удалось предотвратить атрофирование рук. Но все равно по рукам нельзя было сказать, что это юноша. Лицо все еще молодое, хотя поправилось от дисбаланса питания и затрат энергии. Это все еще был он. Рядом с кроватью кучей проводов находится кресло. Харон аккуратно на него садится. Он достает модулятор, настраивает его на частоту активности мозга у друга.