Вселенские Соборы
Поэма
Включив электронагреватель,
Сижу на даче в день сентябрьский.
В саду пернатый щебетатель
Как клирошанин семинарский:
То дискант слышится звенящий
И достигающий до неба,
То призвук с хрипотцой хрустящей,
Как корочка ржаного хлеба.
Я про Вселенские Соборы
Историю опять читаю
И в догматические споры
Душой взволнованной вникаю.
Сквозь политические страсти,
Интриги, недопониманье
И директивы царской власти
Шло точных формул созиданье.
Создал каппадокийцев гений
Тем Церкви разум препоясав
Непревзойденное ученье
О сущности и ипостаси.
Триумф Никейского Собора!
В трудах и родовых мученьях
Средь острых арианских споров
Вершилось догмата рожденье.
Неукротимый Афанасий
Нашел единственное слово:
«Единосущность» всех понятий
Оно точней для веры новой.
И на Соборе Цареградском,
Пройдя безвременье и распри,
Вновь Церковь обрела согласье
О Том, Кто был рожден и распят.
Опять атака лжеучений.
Встает Кирилл Александрийский
Среди интриг и словопрений
За Девы Богоматеринство.
И снова пала лжи завеса
И личность Богочеловека
Под сводом древнего Эфеса
Утверждена теперь навеки.
Но только страсти поутихли,
Вновь ложь новейшего извода.
Сказал архимандрит Евтихий:
Одна лишь во Христе природа.
В Эфесе пир ересиархов
И на разбойничем соборе
Лик несогласных иерархов
Повержен в прахе и позоре.
Встал Лев Великий, папа Римский.
Он твердо взял бразды правленья,
Чтоб в новой смуте Византийской
Путь отыскать для примиренья.
Накал стремился к апогею.
Спор не о фразах отвлеченных.
Отцы, об истине радея,
Пришли к вершине Халкидона:
«В Христе не разлучить навеки
Природ Творца и человека,
Что пребывают неизменно
Неслитно и неразделенно».
О, это чудо богословья!
Ключ к постиженью человека
Нам дан отеческой любовью
Как тайна будущего века.
Мечта о православном царстве
И сверхзадача Константина,
Попытка взлета государства,
Земля и небо Византия!
Вновь ересь тело Церкви жалит,
Но, истины держась высокой,
Не вторит православный Запад
Монофизитскому востоку.
Союз с Империей для Церкви
То удила, а то и шпоры,
Но изоляцию отвергли,
Как зло, Вселенские Соборы.
А богословье царской власти
Не принял, Духом просвещенный
Как лжеученье новой масти,
Премудрый Савва Освященный.
Великий труд Юстиниана:
Во Имя Божье на столетья
Воздвигнут храм. Его «Осанна!»
Дошла до нас сквозь лихолетья.
Он, об Империи радея,
С державным мысли совершенством
Законом утвердил идею
Согласья царства и священства.
Но сей колосс, сей римский гений,
Что царской облечен порфирой,
Не мог постичь душой надменной,
Что Церковь не в границах мира.
Она превыше всех правительств,
Какие на земле известны,
И обретет себе обитель
Лишь только в Царствии Небесном.
Царь с ересью устроил битву
То компромиссом, то террором,
Но жалует монофизитов
Императрица Феодора.
И эта ложь монофизитства
В ответ политике жестокой
Распространилась очень быстро
На всем не греческом Востоке.
И возрастало недоверье
К двуликой, ненадежной власти,
А ереси и суеверья
Привычной сделались напастью.
Вдруг рецидив оригенизма,
Александрийское влиянье.
Тонкий соблазн идеализма:
Вместо спасенья созерцанье.
Давление верховной власти,
Угодливость епископата,
Проклятий, отлучений страсти
Но так Собор открылся Пятый.
И выше грубого насилья,
Поверх навязанных дискуссий
Всё ж проявлялась Духа сила
И Церкви мысль не сбилась с курса.
Тебя осудит, Византия,
Кто, не любя, не понимает,
Но сквозь века твоя София
О славе Божией вещает.
На площадях монахов толпы,
Бурлящих около Соборов
По каждому вопросу. Только
Не нам судить судом их скорым
Нам, равнодушным к смыслу веры,
Предпочитающим обряды,
Идеологии химеры
Комфорта лишь иль славы надо.
Царь христиан из разделений
Сзывает с персами на битву.
А формулу объединенья
Ему дают монофелиты:
«Пусть во Христе, по Халкидону,
Природы две пребудут вечно,
Но в положенье подчиненном
У Божьей воля человечья».
Что ж человек? Одно названье?
Умален он в своей природе?
Нет! В Иисусе сочетанье
Двух воль в их подлинной свободе!
Вот арестован папа Мартин.
За веру принял он страданье,
Позорный фарс суда в Сенате,
Смерть в крымском горестном изгнанье.
Как описать достойным слогом
Максима в истине стоянье
Против властей и лиц высоких
Единого на поле брани?
Максим премудрый тайновидец
И геометр миров духовных,
Высот небесных живописец,
Предшественник учений новых.
Выходит он на путь свой крестный
И, как кремень, был тверд средь пыток.
А вот ответ его известный
Еретикам монофелитам:
Один ты. А из Рима лица
Уж Литургию служат с нами.
Пусть мир весь с вами причастится,
Да только я один не стану!
Ложь победившая ликует:
Вначале споры, дальше стоны.
Но Церковь в ранах торжествует,
К Собору подойдя Шестому.
Что происходит, Византия:
В горниле битв обретши силу,
Ты вязнешь в бытовой рутине,
Не понеся ударов с тыла.
Живое напряженье веры,
Усилий духа постоянство
Сменилось рвением к карьере,
Привычкой к формам христианства.
И внемлют трулльские колонны
Пусть нестроенья атакуют
Но трезвые «102 канона»
Вновь Церкви немощи врачуют.
В дерзанье мысли и молитвы
Разбиты козни лжеучений,
Но принуждает Церковь к битве
Волна труднейших искушений.
Дар Воплощения икона
Тебя коснулась лжи отрава.
Провозгласила вне закона
Тебя политика Исавра.
Был как кремень святейший Герман.
И Рим Исавру не опора.
Пришлось свидетельствовать верным
Своею кровью очень скоро.
Фанатиком икономахом
Клеймит преданье Константина.
Воздвиг гоненье на монахов
Носящий имя Копронима.
Созвал иконоборцев свору.
Защитников не слышен голос.
И на царьградском лжесоборе
Икону осудил лжеорос.
Но шли монахи крестным ходом,
Взрывая власти раздраженье,
С иконами пред всем народом
Кровавым Вербным воскресеньем.
Шлет богословские посланья
Мансура сын от стен Дамаска
В них суть иконопочитанья.
Тем гнев он вызывает царский.
Сначала Ирина, затем Феодора
Блаженные вдовы жестоких тиранов
Средь распрей созыву Вселенских Соборов
Служили трудами они неустанно.
И вот уж гудит переполненный храм.
Изволися Духу Святому и нам,
Путем в богословии следуя царским,
В согласье с Преданьем, согласно Отцам,
Собор завещает грядущим векам:
Иконы да чтит весь народ христианский!
В домах и церквях, на холстах и на досках,
В мозаике, в краске, в шитье, на известке
Пусть мир прославляет величье Творца,
Пречистую Матерь, святых без конца!
Так, то взмывая в поднебесье,
То падая и разбиваясь,
Ты в историческом процессе
Лабораторией являлась.
Всех красотою изумляла.
С Европой рядом одичавшей
Одна лишь ты собой являла
Культуры образ настоящей.
Потрясены твоим богатством,
Забыли долг свой крестоносцы
И вот прекраснейшее царство
Безжалостной косою косится.
Не в произволе тирании
И не в грехах и отступлениях