Сальваторе подкрепил свои слова улыбкой.
Вы что, смеетесь надо мной, Кастеллаци?
Ни в коем случае, синьор Диамантино.
Так или иначе, любят-то его за молодость и бунтарство, а не за зрелость и иронию.
Синьор Диамантино, позвольте напомнить, что фильм уже вышел, уже собрал кассу и, в общем, получил не самую плохую критику, а внести изменения в сценарий сейчас весьма затруднительно. Кроме того, вы всегда можете сказать, что это режиссер неверно понял замысел сценариста и вообще автор не виноват, что публика слишком примитивна для его гениальности. Эстеты любят такие объяснения.
Диамантино рассеянно кивнул. Он явно думал о чем-то другом и мнение Кастеллаци его не очень интересовало. Установилось молчание. Через несколько минут Сальваторе нарушил его, решив перейти к цели своего визита:
Вы прочли «Растоптанную розу»?
Диамантино подслеповато посмотрел на Кастеллаци, и Сальваторе вдруг пришло в голову, что Бруно, будучи лишь на несколько лет старше него, выглядел совсем старым и, даже, дряхлым. Впрочем, когда Диамантино пришел в себя и собрался, это впечатление сгладилось.
Да, посмотрел. Лучше, чем прошлая ваша работа. Из того, что явно не понравилось, это сцена, где фабрикант плачет над портретом жены. Снова ваша клятая двусмысленность, Кастеллаци! Фабрикант злодей истории, а вы уделяете ему почти столько же внимания, сколько и главному герою. Образ героини Стефании?
Розалии.
Неважно. Образ героини неверен. Она замкнутая в золотой клетке птичка, которая задыхается среди золотых подсвечников, старинных картин и фарфора. Она жертва. А по вашему сценарию выходит, что она и есть злодей этой истории, который вовлек в нее двух мужчин. Кастеллаци, вы совсем не следите за вкусами зрителя зритель не любит, когда молодая женщина оказывается отрицательным или хотя бы двусмысленным персонажем. Сейчас мода на сильных женщин, которые бросают вызов своему положению в обществе, а ваша героиня показана неблагодарной интриганкой.
И еще, я вот не очень понял этот прием: зачем вы все время перемещаете повествование в прошлое? Зачем нам сцена знакомства героини с мужем? Зачем сцена того, как он был ранен на Войне? Сейчас так не делается, Кастеллаци. Повествование должно быть сконцентрированно на настоящем. Меньше идиллии, особенно в воспоминаниях больше грязи. Хотя, это работа постановщика.
Это было тяжело, но Сальваторе в очередной раз справился. Правила были очень просты: Диамантино платит Кастеллаци подчиняется его требованиям. Отступлений от правил Сальваторе себе не позволял. Он спросил спокойным ровным голосом:
Мне приниматься за переработку, синьор Диамантино?
Бруно положил руку на подбородок и задумался. Наконец, он заговорил:
Да. Главное, переработайте сцену с плачущим у портрета жены фабрикантом. Добавьте черного, снимите с него мундир, пусть он застрелится не от горя, а от бессильной злобы
Нет!..
Сальваторе все же не выдержал. Впрочем, он смог почти мгновенно вернуть самообладание и избежать возможных проблем:
Я имею в виду, что сцену очень трудно переделать, сохранив порядок событий. Ее лучше, либо полностью выкинуть, оставив судьбу Гви фабриканта неизвестной, либо полностью переписать.
Диамантино откинулся на спинку кресла и задумался. Он, похоже, не заметил эмоциональности Кастеллаци. Наконец, Бруно решил:
Да, выкиньте ее. Пусть судьба фабриканта останется неизвестной. Вообще, поменьше внимания его персоне
Обсудив еще некоторые детали, Диамантино достал из ящика стола толстый конверт и положил его перед Кастеллаци.
Вторая часть. Третья после внесения исправлений. Все как обычно.
Сальваторе кивнул и убрал конверт в карман пиджака. Он уже совсем успокоился и теперь ожидал момента, когда Диамантино перейдет из категории «Работа» в категорию «Проститутки».
Глава 3
Пышка
Ничто снаружи большого старинного особняка, расположенного на одной из тихих улочек, не указывало на то, что в этом здании ведет работу один из лучших публичных домов Рима, но, разумеется, это обстоятельство не мешало известности сего заведения. Сказав сухонькому старику, который вовсе не тянул на амбала-охранника, секретное слово, Диамантино, а вслед за ним и Кастеллаци вошли в мир позолоты и бархата, а также странного трудноопределимого аромата, который всегда присутствует в публичных домах и на светских приемах.