«В гуманитарном классе все так или иначе умеют писать сочинение, напомнила себе я. И вряд ли люди, которые успешно сдали экзамены для поступления, напишут «здесь» через «с». Это было любимое словечко Лины в каждом сочинении или изложении я исправляла по три-пять «здесь».
Я бросила взгляд на свою соседку по парте, с которой на тот момент общалась, пожалуй, теснее всего если только это можно было назвать общением. Маша была настолько ленива, что на длительную беседу ее никогда не хватало: она не заканчивала толком ни одной фразы ни композиционно, ни тонально. К концу каждого предложения ее голос становился тише и будто «умирал». Сначала я думала, что она неуютно чувствует себя в новой школе и от этого кажется замкнутой, но быстро убедилась в том, что такой стиль разговора ее характерная особенность.
Я довольно легко смирилась с тем, что долгих увлекательных обсуждений личных переживаний у нас с ней не будет. Меня многое в ней устраивало: Маша была спокойной, не обременяла, не раздражала, а кроме того, как и я, избегала тактильных контактов, то есть не пыталась хватать меня за руку и куда-то тянуть, не заключала в объятия и даже не целовала в щечку при встрече (почему-то в новом классе у девочек с первого же дня сложилась не очень приятная для меня традиция так здороваться друг с другом).
Не знаю уж, чем я ей понравилась, но она сразу села со мной. Мы вместе ходили в буфет и гуляли по школьным коридорам на переменах словом, в моем понимании, вели себя как неразлучные подруги, хотя очень мало общались вне школы. Во время наших неспешных проходов по этажам я нередко сталкивалась с Линой, неизменно окруженной стайкой подружек. Подружки всегда встречали меня приветливо, она же ограничивалась кивком и никогда не смотрела мне в глаза. В такие моменты я радовалась присутствию Маши: пусть Лина видит, что я уже не одна. Конечно, Маша не очень подходила под «вымечтанный» мной образ Лучшей Подруги, но, может, это было и неплохо: после предательства Лины мне непросто было бы сразу сблизиться с кем-то еще.
А у тебя как движется? спросила я Машу.
Нормально, отозвалась та.
Про нужный объем помнишь? спросила я, просто поддерживая разговор.
Да, два.
Точно два листа. Что-то есть хочется, а тебе?
На перерыве в буфет можно.
Я бы взяла булочку с маком или с повидлом
Лучше повидло.
Я сейчас подумала: какое странное слово «повидло». Неприятное какое-то, да?
Хм.
Плотникова и Свиридова, не разговаривайте! прервала нашу увлекательнейшую беседу учительница.
Простите, сказала я и уткнулась в сочинение (для романа все равно не было вдохновения).
На перемене, после которой предстоял еще один урок русского, мы как-то очень быстро отстояли очередь в буфете и сжевали свои булочки когда мы вернулись в класс, звонка еще не было. Почти все, устав от сочинения, вышли проветриться, поэтому в кабинете сидели только две девчонки (да, что поделаешь, со мной учились девятнадцать девочек и только шесть мальчиков, среди которых точно не было ни одного парня моей мечты возможно, все кандидаты на эту роль притаились в физмате? Увы и ах нет, мне нравился только один парень, и он учился в «простом» классе упс, лирическое отступление затянулось).
Рассевшись прямо на парте (учительницы не было), девочки болтали ногами и увлеченно обсуждали прошедшее лето судя по всему, одна из них ездила с родителями на море и закрутила там курортный роман, а вторая провела несколько дней со старшей сестрой в Италии и «оторвалась там по полной». Не знаю, насколько сильно может в принципе отличаться мировоззрение у школьницы в двенадцать и в тринадцать лет, но, во всяком случае, в прошлом году со мной учились милые малышки, не так давно бросившие играть в куклы, а в этом красящие губы и волосы и пахнущие тяжелыми духами девушки. «Из каких только школ их понабрали? по-старушечьи подумала я. Вот где Лине было бы свободнее. Впрочем, наверное, в ее классе творится то же самое».
А ты как лето провела? вполголоса спросила я Машу, от нечего делать пролистывавшую свою тетрадь.
В городе. В выходные дача, как всегда отрывочно информировала она.
Я по той же программе. Только в июле мы с родителями съездили на турбазу на десять дней и то я не уверена, что «оторвалась по полной» разве что если иметь в виду долгий сон после обеда.
Маша продолжала перелистывать тетрадь по сложившемуся за пять недель такого общения опыту я знала, что она меня слушает. Но, если ее и рассмешила моя крайне остроумная шутка, она ничем себя не выдала. Возможно, ей просто лень было улыбаться.